Тут я очухался и на воздух убежал. Завтра зарплата, а тут вот… Домой уехал. Коньяка бутылку взял. Выпил в машине половину. Оксану вспомнил. И у меня как-то встал. Жена после родов располнела и не хочет, с Матвеем, говорит, устаёт. А я тоже устаю, но бывает, очень хочу. Сначала я через штаны мял. А потом сиденье отодвинул, достал и… пошёл врукопашную. Даже глаза закрыл. Почти приплыл уже, вдруг чувствую — что-то не то. Вынырнул. Вскрикнул. У окна девочка стоит и на меня смотрит. Откуда она взялась на улице в одиннадцатом часу? Я забыл совсем, что стёкла в машине не тонированные. Раньше были тонированные, а потом заставили снять. Застегнулся впопыхах. Стыд и срам. Девочка ушла. Я тоже ушёл. Допил бутылку залпом и домой двинул. Жена не любит, когда я выпью. Из-за моего давления.
Я утром хотел пораньше встать и пойти в банкомат, чтобы успеть деньги снять, но проспал, и, пока я спал, двадцать пять из сорока ушли коллекторам. Пятнашка осталась. А у Матвея зубик с утра проклюнулся, и он в крик. И жена в крик, потому что перегар. А я сижу, на телефон смотрю, в ушах звенит и никакого понимания, как ей про долги рассказать. Тут ещё мама пришла. Пьяница, говорит. Семью завёл, сына родил, а сам пьёшь. Пьяница. А главное, одолжить совершенно не у кого, потому что и сумма, и отдавать нечем. Это как на плоту через океан плыть, и вдруг брёвна расползаются. «А-а-а! Сопьёшься ведь. Чего такой хмурый? Напился, ирод… А-а-а! Олег, не молчи». Я молчать и не стал. Я на пробежку пошёл. Никогда не ходил, а тут пошёл. Натянул спортивный костюм и колобком скатился с лестницы. Лифт есть, а я пешком. Не знаю. Захотелось. Телефон ещё отключил, чтоб тишина.
У нас лес сосновый, стройный, а по нему экологическая тропа проложена. Я сначала по тропе бежал, но скоро свернул. На шаг перешёл. Август, земля сухая, пружинит, как татами. Я в юности борьбой занимался, знаю. Часа два, наверное, топал. Вспотел, устал, воздух голову кружит. Присел на бревно. Смотрю — валежник кругом. Взял палку. Хорошая, ладная. А та рогатина. А эта в сучках. А вон та, если подумать, перекладина. А эта… Завозился. Конструктор «Лего». Делал что-то, делал, без участия головы. Руки сами, бывает, знают. Гляжу — шалаш, только лап еловых не хватает. Стал искать. Нашёл. Сварганил крышу, пол веточками и лопухами выстелил. Под голову чурочку круглую приспособил. Лёг. Неба не видно. Разворошил лапы, окошечко сделал. И почему люди делают окошки вбок, но не делают вверх, небо ведь главнее? Снова лёг. Хорошо. Закурил. Лежу, ни о чём не думаю и вдруг понимаю — останусь. Вот возьму и останусь! Моя жизнь. Славно мне здесь. Засмеялся. Пока смеялся — перестал смеяться и уснул.
Проснулся часа через три. Включил телефон. Двадцать семь пропущенных. Пятнадцать от жены, десять от мамы и два с работы. Позвонил жене. Карту, говорю, возьми мою и заплати ипотеку, я в лесу шалаш построил, здесь пока поживу, может, и останусь, а ещё у меня двадцать пять тысяч вычли за старый долг, так что вы мамину пенсию тяните и пельмени не покупайте. А жена такая — какой шалаш, ты что несёшь, опять напился!? Нет, говорю, просто хочу жить в шалаше. Отбой. Жестоко, знаю. Но я не мог отсюда уйти. Места такие бывают — силы, света… Мне такое попалось. Или я ему попался. Нельзя уходить, хоть тресни. Я и не ушёл. Малину дикую отыскал, щавель. Рядом речка маленькая течёт — Сырая, в неё родник впадает. Попил. Вечером костерок разжёг — грибов белых на прутике пожарил. У меня зажигалка Zippo есть, как у Микки Рурка. Он, конечно, спятил, но «Рестлер» доказал, что не до конца. Я в юности очень хотел мотоцикл купить и ехать на нём в куртке до края земли.
Два дня я в шалаше пробыл, и всё время себя спрашивал — чего ты хочешь? У тебя хотя бы мечта есть? Банальности такие страшные, устал их думать. Не буду, думаю, думать. Пусть. На третий день меня нашли волонтёры почему-то в дождевиках. Было утро. Я жевал щавель и смотрел в небо, когда к шалашу подошли девушка и парень.
Девушка: Здравствуйте, вы Олег Верещагин?
Я: Да. А что случилось? Вы кто?
Парень: Ура! Живой! Нашли!
Девушка: Мы из поискового отряда. Волонтёры.
Парень сорвал рацию с ремня и уставился в телефон.
Парень: Приём-приём! Мы его нашли! Живой! Щавель ест. Координаты…
Вскоре уже человек двадцать набежало. Палитра дождевиков. И жена. Я только головой успевал вертеть. Жена, конечно, накинулась.
Жена: Олег, Олеженька! Живой!
Вся эта возня с живым была мне неприятна. Никогда не думал, что моё дыхание для кого-то может быть сюрпризом.
Я: Живой, конечно. В шалаше живу. Я же говорил.
Жена: Ты ведь заблудился! Заблудился и выживал.
Я: Как это я заблудился, если тропа вон там — два часа ходу всего. А там — Сырая и родник. Я же сказал тебе по телефону — в шалаше пока поживу, отстань.
Жена отшатнулась. Волонтёры загалдели. Тут ко мне парень подошёл, который первым появился.
Парень: Давайте селфи сделаем.
Я: Зачем это?
Парень: Ну, я вас спас, в инстаграм выложу, люди следят, волнуются.
Я: Вы меня не спасли, я тут сам живу, мне так хочется.
Я встал и вышел из шалаша. Меня обступили дождевики.
Я: Послушайте! Идите по домам. Я тут живу. Не топчите прихожую. Короче, отстаньте.
Жена от моих слов взбесилась.
Жена: Ты что несёшь, Олег? А как же я, Матвей, ипотека!? Ты совсем охренел?!
Волонтёры тоже почему-то забузили.
Девушка: Как это «не спасли»? Пять часов искали! Быстро пойдёмте домой!
Парень: Вот термос и плед. Пейте и кутайтесь!
Я: Не хочу я кутаться, и так тепло. А чай у вас с сахаром?
Тут встрял здоровый мужик в болотниках.
Мужик: Какая разница? Пейте и пошли.
Я: Не пойду я никуда. Я здесь живу. Вы глухие, что ли?
Жена: Я всё поняла. Он сошёл с ума! Его надо прямо сейчас госпитализировать.
Парень: Нет, у него шок. Такое бывает от диких условий. Мне рассказывали.
Мужик: Шок, конечно. Смотрите, как глаза блестят.
Девушка: Как старшая отряда я не могу бездействовать.
Я: У меня глаза блестят, потому что вы меня бесите. Идите вон от моего шалаша! Себя госпитализируйте!
Парень: Стокгольмский синдром.
Жена: Это что?
Парень: Это когда заложник проникается симпатией к террористу и начинает его защищать.
Я огляделся.
Я: Где тут террористы? Ты о чём?
Парень: Вас удерживала дикая природа, значит, природа и есть террорист.
Девушка: Точно. А сейчас он её защищает и не хочет от неё уходить.
Я: Вы психи. Я сам к ней пришёл, своими ногами.
Мужик: Чё его слушать, если синдром? Верёвка есть?
Парень снял рюкзак и достал канатик.
