– За его жизнь? – не понял Стрелец. – Что еще тут произошло?
– Тимофея Зверева едва не убили Свежеватель и Вещие Сестры, – мрачно ответил Димка.
– Что?! – рванулся Стрелец. – Он не пострадал?!
– К счастью, с мальчиком все в порядке, – успокоила его Елена Федоровна. – Погиб Василий Глебович… Также не выжила Татьяна Купала, одна из переметнувшихся ведьм. А самого Свежевателя забрал Свиная Голова.
– И что это значит? – спросил Владимир Мезенцев.
– Это значит, что больше этот монстр никому не сможет причинить вреда, – буркнул Козерог.
– Мы пообщались с Тимофеем, он все нам рассказал о случившемся и еще кое о чем… – сообщила Лариса Аркадьевна. – Вы знаете, как выглядит фирменная метка Мастера Игрушек? Он обозначает ею все свои изделия и коллекционные артефакты.
– Конечно, – кивнул Мезенцев. – Буквы «М» и «И».
– Точно такой же меткой отмечен Свежеватель. Тимофей видел на его теле татуировку с этими символами.
– Живой человек?! – изумился шериф. – Отмечен меткой этого жуткого старика? Но как такое возможно?
– Мастер Игрушек! – воскликнул Стрелец. – Мы же совсем о нем забыли. А ведь старик приглашал нас для разговора.
– Но теперь и нам следует с ним поговорить! – жестко заявил Козерог. – Задать ему пару вопросов.
– Отправляйтесь к нему, – предложила Елена Федоровна. – А мы попытаемся отыскать Весы и Скорпиона. Если не удастся обычными способами, попробуем использовать тауматургию.
– Хорошо, – кивнул Козерог.
Они быстро начали собираться.
Никто из присутствующих не обращал внимания на Димку Трофимова, а тот, услышав о метке Мастера Игрушек на Свежевателе, остолбенел. Ведь совсем недавно он видел точно такую же метку на теле другого человека.
36
Что ты знаешь о боли?
Тимофей Зверев сидел рядом с Денисом Чернокнижцем у носилок с телом его дедушки и пытался, как мог, утешить всхлипывающего парня.
– Я хорошо представляю, что ты сейчас чувствуешь, – тихо сказал он. – Сам недавно испытал нечто подобное.
– Ты не понимаешь… – угрюмо покачал головой Денис. – Мы с ним так жестко поругались при нашей последней встрече. Я сильно его расстроил… И теперь даже не смогу перед ним извиниться…
– Я тоже расстался с мамой не очень хорошо, – вполголоса произнес Тимофей. – А потом ее убили… И я до конца своей жалкой жизни буду сожалеть о тех словах, которые выкрикнул ей в лицо напоследок. После такого задумаешься, а ценим ли мы наших близких так, как должны ценить?
– Близких… – Денис хмыкнул и вытер вновь подступившие слезы. – У тебя хоть кто-то есть. А у меня больше никого… Понимаешь? Я теперь совсем один на этом свете. Хорошо, что восемнадцать уже есть, а не то в приют бы упекли…
– Нужно это пережить. Потом будет проще.
– Думаешь, я смирюсь с утратой?
– Не смиришься. И страдать не перестанешь. Просто привыкнешь к тому, что твоего деда больше нет рядом, – ответил Тимофей. – Но человеческий мозг интересно устроен. Я по-прежнему считаю, что мама просто куда-то уехала. На очередные гастроли или на съемки в другой город, как часто делала раньше… Так мне немного легче.
– Купала, – с ненавистью выдохнул Денис. – Злобная гадина… По крайней мере, ты отомстил ей за его смерть.
– Я этим совсем не горжусь. Но меня тогда одолела такая злоба и ненависть, что я не мог сдерживаться. Я плохо знал твоего дедушку, но он всегда производил на меня впечатление хорошего человека.
– Он и был таким. В отличие от меня…
– Считаешь себя плохим человеком?
– Считаю, – кивнул Денис. – Но иногда так даже лучше… А что касается двух оставшихся Вещих Сестер… Клянусь тебе, если они попадутся мне на пути… Уничтожу обеих! В память о дедушке…
Денис снова всхлипнул и вытер слезы. Тимофей мягко сжал его плечо.
Вскоре за телом приехали санитары. Денис отправился его сопровождать, а Тимофей с тяжелым сердцем вышел из корпуса и вдруг увидел Серафиму Долмацкую. Девушка стояла в длинной черной куртке с капюшоном, черных джинсах и кожаных сапогах на ребристой подошве. На ее волосах медленно таяли снежинки.
– Привет, Тим, – робко поздоровалась она. – Пока тебя искала, обошла всю академию. Уже хотела войти, но увидела, что ты с Денисом, и решила немного подождать. Ему нужно было услышать твои слова, поэтому я не стала вам мешать.
– Ему сейчас очень нелегко, – кивнул Тимофей. – И еще долго не станет легче.
– Верно, – вздохнула Серафима. – Всем нам уже приходилось терять близких людей. Поэтому я и пришла к тебе. Лучше нам разрешить все недомолвки сейчас, а не оставлять все на потом, когда может быть слишком поздно.
– Наконец-то мы с тобой одни, – тихо сказал Зверев. – Разговор назрел уже очень давно. Но после того, что с тобой случилось, нам все никак не удавалось толком поговорить. В больнице у тебя вечно кто-то сидел…
– Ты хотел о чем-то меня спросить? – поинтересовалась Серафима.
– Да, – кивнул Тимофей. – Нас с тобой многое связывает. Такое, о чем другие ребята даже представления не имеют. И я не собираюсь выдавать им все наши секреты. Ты со своим рентгеновским взглядом видишь меня насквозь, а я знаю все о твоих прошлых преступных делишках.
– Потому что и сам принимал в них участие, – усмехнулась Серафима. – К чему ты ведешь, Тим?
– Как я уже сказал, мы знаем секреты друг друга. Но я терпеть не могу, когда у друзей есть секреты от меня. Как правило, это всегда плохо заканчивается. Не так давно на мою квартиру в Санкт-Эринбурге был совершен налет. Украли матрикул и куклу моей матери. Особую антикварную куклу из ее коллекции.
Серафима заметно напряглась, и это не укрылось от взгляда Тимофея.
– Их было трое, а я один, – продолжал он. – Знатная вышла потасовка. Совсем как тогда, после ограбления исторического музея. Помнишь, ты еще тогда вырубила меня в порту ударом ноги в висок? И знаешь, я ведь узнал этот удар. Точно так же ты пыталась свалить меня и в моей квартире!
– Что? – воскликнула Серафима, но Тимофей не дал ей договорить.
Он вдруг схватил ее за плечи и прижал спиной к стене.
– Это была ты, – прошипел он ей в самое ухо. – Так что не вздумай лгать. Только ответь мне на два вопроса, Серафима. Зачем ты забрала матрикул и куклу моей матери? И могу ли я после всего этого считать тебя своим другом?
– Отпусти меня, – тихо потребовала Долмацкая.
