Эмоции боярина никак не отразились на старухе.
— Они моего любимого убили... Я не могла спустить.
Ни капли раскаяния...
— По пьяной лавочке! — продолжал негодовать гость. — Во хмелю! Понимаешь? Пьянствовали и подрались! А ты — всех умертвить пыталась! Подчистую!
— И что? — холодным душем окатило Фрола Карповича. — Все слышали, как он умирал. Никто не пришёл, не помог. Никто меня не позвал. Я бы спасла.
— А-а-а, да ну тебя! — в сердцах отмахнулся тот от бессмысленной болтовни. — Сама сотворила — сама ответишь. Эх, и угораздило тебя в русского влюбиться...
— Отвечу. Мне не страшно, — спокойно согласилась Ляля. — И не вспоминай так о нём. Я его до сих пор люблю. Жду, когда встретимся... И я уже ответила, если ты забыл. Частью себя. Помнишь, что со мной сделали?
От последних слов боярин дёрнулся, будто от пощёчины. Зло сощурился, напрягся. Рада такую реакцию гостя не оставила без внимания. Не скрываясь, принялась концентрировать в себе весь доступный ей запас Силы, ожидая неизвестно чего и откровенно побаиваясь дальнейшего развития событий.
— Помню, — выдавил из себя визитёр. — Забудешь тут...
— А хочешь я тебе расскажу, — сделав усилие старуха приподняла голову с подушки и немигающе уставилась перед собой, — как выглядит ваше наказание? Кольцо в голове. Тёплое, тонкое. Чувствуется, если постараться... Внутри кольца — Сила. Рядом, близко, в тебе, только не дотянуться до неё никак. Всё время около... Снаружи — обычная жизнь. Серая для того, кто понимает, чего лишился. Существование...
— Не я делал, — уставившись в стену, пробурчал Фрол Карпович. — Но надо было тебя останавливать. Зверью лютой ведь на людей бросалась.
... Рада слушала как заворожённая, боясь пропустить хоть слово...
— Не ты. И не Саша. Верю. Я вообще не знаю, кто. Просто утром проснулась — и поняла: не смогу больше колдовать. Кольцо... Испугалась... а у меня его сын под сердцем. Не за себя — за него. Я ведь чуяла — слабенький во мне ребёночек. Помогала ему, чем умела, от сглаза берегла.
— Ляля! Хватит! Я уже говорил — сама виновата! К чему старое бередишь? Жалость из меня выжать хочешь?!
— Нет. Для неё, — обессиленно упав затылком на подушку, старуха скосила глаза на толстую цыганку, — затеяла. Чтобы понимала, чем игры с вами заканчиваются. И понимала, когда остановиться. Я ей и раньше рассказывала, да только она не верила. Теперь пусть посмотрит... Говори, для чего пришёл.
Сообразившая наконец, кому предназначался весь этот спектакль для одного зрителя, Рада тихонечко икнула, прикрыв рот рукой и затравленно глядя на неприятного ей бородатого русского.
Покрутив в задумчивости ус, Фрол Карпович перешёл к делу:
— В городе некий Слава занимается разведением колдовской травы. Нанимает людей, они для него стараются, грядки доглядывают. Ваш?
— Да. Её сын, — и не думая скрытничать или лгать, выдала Ляля, отчего заработала негодующий взгляд толстухи. Бросила ей. — Помолчи... Спросят — скажешь.
— Угу, — растерянно протянул боярин, не ожидавший столь простого ответа. Внутренне он почему-то настроился на запугивание цыган, долгий поиск склонной к подобным делам семьи в городе и окрестностях, скучным уговорам о сотрудничестве, торгу и расплывчатым формулировкам. Нарочно сам пошёл. Понимал — тёртым ромалам ребятня типа его оболтусов, Иванова со Швецом, на ползуба. В два счёта вокруг пальца обведут... А оказалось — попал в цель с первого раза. — Как его зовут на самом деле? Он русский?
— Ян. Его зовут Ян. Умный ребёнок, читает много. А русский — потому что его прадед... Ты знаешь.
— Шутка этой... генетики, — сам себе пробубнил в нос Фрол Карпович, припомнив подходящий термин. — Через много колен проявились корни. Не ожидал... Для чего вам эти травки?
— Зелье делали.
— Закрой рот!!! — взвизгнула толстуха, бросаясь на Лялю и пытаясь схватить её за горло.
Не смогла. Мощная рука гостя схватила цыганку за шиворот, отчего жакет на ней затрещал в пуговицах, задрался вверх, демонстрируя выбившуюся из юбки нижнюю рубашку, однако сумел удержать разъярённую фурию.
— Хочешь, чтобы и тебя всего лишили? — не повышая голоса, поинтересовалась лежащая. — Они накажут... Всем плохо будет.
Засветилась Печать, ткнулась в женский затылок, заглушая булькающий крик Рады на родном языке.
Оттащив объёмное, колышущееся жиром тело в сторону от кровати, Фрол Карпович привалил потерявшую сознание к стене и грузно опустил её на пол.
— Поговорим без свидетелей? — тяжело дыша (весила Рада изрядно), предложил гость, аккуратно убирая с единственного стула тряпьё в ноги Ляли и усаживаясь у изголовья.
— Конечно, — очертила улыбку старуха, подняв взор кверху.
Начальник Иванова и Швеца повторил её движение и ничего, кроме светильника на потолке, не увидел. Пустое. Главное, намёк понятен. Могут подслушивать. Поднял руки, собираясь сотворить Полог Тишины, но старая знакомая воспротивилась, дрожащим пальцем сначала указав на дверь, а потом на собственное ухо.
— Не надо. У нас нет секретов, за которые потом нужно отвечать.
— Тебе виднее... Так что за травки? Для чего?
— Сбор особый. Любое зелье усиливает в много раз. Состав Рада привезла с собой. Она сама не отсюда. А ей он от бабки по секрету достался. Она же у нас кишинёвская... (*), а её предки с Балкан. Там сильные ромы(**). Многое могут. Семена через родню получила...
— Какое зелье?
— Дурманное. Героин или... не помню названия, — безжалостно припечатала Ляля. — Берёшь мало, делаешь много.
— И давно?
— Нет. Второй год. Раньше Рада не смела. Не она решала. Другая была, умная. Мы же торговые... всю жизнь на рынках провели. Рада решила начать новое дело. Сын взялся помочь. Баро разрешил, но чтобы тайно. Боится он, не на свою лошадь садиться... Другие у неё хозяева. И с продажей не просто...
Переварив иносказание, Фрол Карпович спросил напрямую:
— Рот женщине на кой зашили?
— Цены вдвое подняла. Без договора. Жадная. Лишнего наговорила. Молодые наказали. Так принято.
— А нападение за городом — тоже Янова работа?
— Они. Там как-то связано... Им не жалко. Русские — не наши. А вы напугали... Рада машину от дурного сглаза зачаровала, старалась... Твои ловили?
— Мои, мои... Откуда тебе всё ведомо?
Старуха хихикнула, кокетливо вскинув брови.
— Ляля не ходит, но Ляля слышит. Многое слышит...
— С молодым дашь поговорить?
— Нет. Не проси. Он уедет. И его друзья уедут. Далеко. Травы выбросят. Больше никто этим заниматься не станет.
— Кровь в землю зачем просили добавлять?