Домчавшись до упомянутого оврага, тяжело дышащая девушка полубезумным взглядом окинула склон и безошибочно определила нужное место, отпуская уже ненужного ей домового и едва сдерживая слёзы из-за сложившейся несправедливости.
От кромки и до дна тянулась неширокая, в полметра, полоса сочной, выше человеческого роста, травы с мясистыми, свежими стеблями. Земля под ней была еле влажной. Впиталось за ночь...
***
...Допрос домового Козьмы шёл третий час. Собравшаяся в кучку женская половина отдыхающих наперебой терроризировала маленького, беспрестанно жмурящегося от испуга домового, требуя повторения всех добавленных им втайне ингредиентов с соблюдением пропорций, временных промежутков и последовательностей.
Похожая на валькирию Маша руководила процессом эмоционально, не давая бедному диверсанту собраться с мыслями и тыча в новую, заполненную травой, землёй, розами, дрожжами и вареньем бочку.
— Говори, гад! Колись, орешек ты мой упёртый!..
А тот мямлил:
— Не вспомнить... Не смотрел, чего рвал... Простите...
Уставшего от постоянного ощупывания бороды и восхищенных воплей Анисия никто так и не отпустил, и он тоскливо, на одной ноте, ныл подчинённому, надеясь всё же улучить момент и улизнуть из-под бдительных дамских глаз, а потом побриться до синевы щёк, чтобы больше не доставали:
— Козьма, вспомни... Вспомни, молю тебя... Иначе...
Дальше расслышать не удавалось — крайне заинтересованные в повторении косметического рецепта женщины гневно перекрикивали бедолагу, не желая верить в склероз Козьмы.
Дознание затягивалось...
Инспекторы, в целях контроля обстановки, держались в стороне от галдящих ценительниц кудряшек, и в некоторой степени сочувствовали домовым.
— Не отвяжутся, — со знанием дела сказал Швец. — Или новый декокт изобретут, или мелкого на атомы разберут в битве за красоту. Вляпался, чудик...
— Дурдом на выезде, — поддержал его напарник. — Заметил, все мужики попрятались?
— Угу. И мы пошли отсюда... Вон, Машка, — призрак указал на собирающуюся что-то им крикнуть, крайне озабоченную кицунэ, — уже от нас чего-то хотеть собралась. Наверняка попросит или пытки разрешить, или трепанацию черепа...
В кармане парня зазвонил смартфон. Не глядя, ответил.
— Иванов! В город возвращайся, — привычным рыком напомнил о себе Фрол Карпович. — Происшествие... Дружка своего тоже не забудь. А то знаю я вас...
Впервые за последние полтора дня Сергей открыто, счастливо улыбнулся напарнику.
— Нагулялись. Шеф в город требует, без подробностей... Не поверишь, — косой взгляд в сторону Анисия, перетрусившего до заикания Козьмы, домовой и остального женского коллектива, — впервые в жизни радуюсь, что на работу сбегаю. Давай свалим по-тихому, иначе наши дамы нам все мозги вынесут из-за прерванного отдыха…
— Так мы им о том, что на работу могут сдёрнуть, сразу сказали! — больше для поддержания разговора, чем для спора, акцентировал внимание на одном из условий отгулов Швец, поспешно удаляясь в сторону ворот.
— Кому это интересно, Тоха… Кому это интересно?
Глава 11 Корень мандрагоры. Часть первая
Сообщение с адресом, куда следовало незамедлительно прибыть, пришло на Серёгин смартфон, едва он запрыгнул в удачно пойманную попутку до города. Погуглил, хмыкнул. Речь шла о рабочей пятиэтажной общаге коридорного типа, построенной более полувека назад для молодых работников Радиоприборного завода и комнаты из которой, в наши дни, регулярно мелькали на всех основных сайтах по продаже недвижимости как «смарт-квартиры эконом-класса с чудными соседями и возможностью установки душевой кабины». Райончик там так себе…
Риэлторы, как обычно, приукрашали действительность, намеренно упуская незначительные подробности о прокуренных коридорах, ободранных стенах, загаженной общей кухне, туалетах с разбитыми унитазами да вечерними представлениями общажного кружка театра нетрезвых драм и комедий, с матом, мордобоем и вечными разборками обитателей между собой.
Решающую роль в данном случае играла низкая цена, на которую, точно мотыльки на ночной фонарь, слетались усталые, считающие каждую копейку люди, мечтающие о своём жилье и по тем или иным причинам не готовые к ипотеке.
Перешёл к новостям с упоминанием адреса. Ага... поножовщина… отключение воды из-за долгов с последующим митингом у дороги и длинным интервью вице-мэра, прибывшего в сопровождении журналистов и операторов разруливать ситуацию… торжественное открытие трёх заменённых муниципальщиками листов шифера на крыше после урагана… долги по отоплению… возгорание электропроводки на четвёртом этаже...
Ничего необычного.
Хорошо Антону: вжик — и на месте. Хотя, не очень... Живым оно получше будет.
...Остаток дороги Серёга проспал, резонно полагая, что по приезду любимое начальство вполне может и на всю ночь озадачить. Недаром же в обед вызвало, зная, что добираться до точки назначения подчинённому около двухсот километров...
***
К общаге он подбежал уже при полной темноте, ориентируясь по многочисленным окнам с зажжённым светом и тусклой лампочкой при входе. Крупная фигура шефа виднелась издалека. Ждал на улице, думая о чём-то своём.
— Здравствуй, Иванов, — Фрол Карпович в очередной раз смог удивить новым костюмом.
Полковник полиции. И несмотря на бороду, на зачёсанные назад, спадающие почти до плеч волосы, как-то и в голову не приходило, что выглядит он слегка не по уставу. Гравюра, а не мужчина. Эталон человека в форме, будто в ней родился.
Нестерпимо тянуло вытянуться по струнке и доложить о прибытии.
— Добрый, — чуть запыхавшийся от спешки инспектор призадумался, не зная, относить ли начало одиннадцатого пополудни к вечеру или же это время ближе к ночи? Решил не мудрить. — День.
— Почему так долго?
— Пробки, — честно признался Сергей. — Дорожные работы на трассе с реверсным движением. Пришлось ждать, пока пропустят. Потом на въезде в город хорошо постояли, больше часа, там фура с легковушкой поцеловались на все полосы, по обочине продирались, потом ...
— Верю, — отмахнулся шеф от объяснений, переходя сразу к делу. — Слушай и запоминай...
Готовясь к долгой вводной, парень инстинктивно полез в карман за сигаретами, как вдруг пьяный, прокуренный голос вызывающе потребовал:
— Слышь, мусорские, закурить дайте!
Из темноты, слабо разбавленной светом вечерних окон, нарисовался развязный мужик в тапках, широких пляжных шортах, с расстёгнутой рубахой и объёмной «соской» крепкого пива. За ним второй, третий. Все пьяные, наглые, цыкающе сплёвывающие сквозь зубы для крутости образа. За ними слышались шаги пока невидимых дружков здешних утырков и сальный гогот. Кто-то гаркнул:
