Соображал Иванов быстро.
— На пропавшие денежки намекаешь? Те, которые якобы брат цапнул?
— На них. Зарплата токаря без разряда, после армии — сто двадцать рэ. Сам, дембельнувшись, полгода отработал в слесарке на заводе, знаю... С прогрессивкой — до ста сорока могла дойти. Старуха тоже не миллионерша была, раз сторожевала при фабрике. Рублей девяносто имела, если мне память не изменяет... Плюс мизерная пенсия. За какие шиши обмены устраивать?
— Спроси чего полегче, — промямлил Иванов. — Я и в деньгах советских теряюсь... Сто двадцать — это много или мало?
— Впритирку. Особо не разжиреешь, — напарник шмыгнул носом, посмотрел на двери. — Начинаем допрашивать. Скоро тётка в себя придёт...
Обойдя кресло сбоку, он приложил так и не погашенную Печать к голове Рваных. Поначалу ничего не происходило — мужчина по-прежнему оставался безвольной человекоподобной куклой с едва бьющимся в груди сердцем.
— Древний совсем, — расстроенно пробубнил Сергей, беря сидящего за запястье и вливая в чужое тело немного Силы.
Сидящий от такой «донорской» помощи заворочался, приходя в себя, заперхал сухим, дробным кашлем. Приоткрыл глаза. Мутные, блёклые, слезящиеся, не соображающие.
— Уверен, что не соврёт?
— Нет, — признался Швец. — Это шеф у нас разумом управлять умеет, а я ... максимум под контроль взять ненадолго. Расчёт на слабоволие при таком полурастительном состоянии. Хочу задать уточняющие вопросы и сравнить ответы с ранее полученными. На нестыковках акцентировать внимание. Классика допроса.
Распределение ролей показалось инспектору бестолковым. Антон контролирует старичка, а он держит его за руку и следит, чтобы фигурант не помер раньше времени. Вроде и все при деле, а говорить неудобно. Тут глаза в глаза надо общаться, ни на что не отвлекаясь.
— Меняемся, — коротко потребовал Сергей. — Объясни принципы.
— Печать сама всё делает. Кладёшь объекту на голову, дальше он становится управляемым и способным на привычные для него, несложные действия. Идти, водить машину, если умеет, прыгать. Думать — нет, почти не способен.
— А говорить?
— Попробуем. Отстань. Не знаю я что у нас получится.
Из рта Никиты Михайловича вывалился кончик желтоватого, слюнявого языка. Обеспокоившись, Иванов влил в немощное тело новую порцию Силы, встал с другой стороны кресла, положил обе руки на старческую голову, не забыв про Печать. Напарник с нескрываемым удовольствием убрал ладонь с потной лысины и скомандовал:
— Начали!
Очередная доза энергии Жизни взбодрила Рваных. Мужчина распрямился, инстинктивно устроился поудобнее, начал смотреть строго перед собой.
— Кто убил почтальоншу? — строгим, прокурорским тоном задал основной вопрос призрак.
— Не знаю... — ответ вышел скрипящим, монотонным, будто запись на музейном фонографе.
Друзья обалдели. Не такого результата они ожидали, начиная допрос. Недоумённо переглянулись.
— Почему ты не знаешь? — старательно выговаривая слова, будто взятый под ментальный контроль человек был глухим и читал исключительно по губам, уточнил Серёга, не сдержавшись.
— Не видел... Пришёл домой, а там, помимо Димки с Тамарой, ещё две парочки... Их не знаю... Спали вповалку... Везде блевотина, бутылки, бычки... Брату получку дали... Сильно загуляли... Томка на кухне... Крови почти нет... Голова утюгом проломлена... Я бабку позвал... Мы её в подвал старый опустили... Гостям брата потом сказали, что она на работу свалила с утра пораньше... Пенсии разносить... Тамара за день до этого деньги на почте получила, а сама никуда не пошла... С Димкой кувыркалась... Потом Димке рассказали правду, едва протрезвел... Он испугался, сбежал, чтобы все подумали, что они вместе... Иначе тюрьма...
— Платье у убитой из какой ткани было пошито? Полиэстер?
— Не знаю... модное... все тогда носили...
Сердце пенсионера билось медленно, но ровно — Сергей это хорошо чувствовал. Похоже, они сейчас слушали правду.
— Деньги ты забрал?
— Бабка... Хотела дать брату, но он без вещей, на попутках укатил, не прощаясь... Не успела...
— На них ты квартиру обменял?
— Да... Не хватало... Бабка заначку распечатала. У неё было...
— Про нежить в подполе знал?
— Слышал, но не видел... Прадед завёл... На каторге способ узнал... подробностей не знаю...
— Открывая помещение, каким образом её отгоняли, чтобы не напала?
— Кошку связали... Рябуху нашу, — по старческой щеке побежало две слезинки. — Первой бросили... Пока она её жрала — бабка плиту отодвинула...
На Серёгу напала икота от описываемого кошмара. Насилу задавил.
— Что с братом? — гадливо кривясь от методики обращения с нежитью, продолжал допытываться призрак, всё более разочаровываясь в допрашиваемом. На поверку секрет, тщательно скрываемый Никитой Михайловичем долгие годы, и выеденного яйца не стоил.
— Не знаю... На смерть бабки приезжал... Она с ним как-то общалась, нашла... Под чужим именем где-то в Приамурье осел...
— Почему нам про остальных участников пьянки не сказал?
— Зачем?.. Я эту версию долго готовил... Всю жизнь ждал, что найдут подвал с покойниками... Боялся...
Уже не скрывающий досады Антон недовольно отвернулся от деда и подошёл к окну, поигрывая добытой из кармана сигаретной пачкой. «Старались, старались, а по факту — пшик. Ничего интересного, — буквально читалось на его физиономии. — На кой пёрлись в этакую даль?»
Однако у Иванова оставался последний вопрос.
— О чём ты нам не сказал? — ну вот не верилось парню, что вся эта смесь из правды и полуправды была придумана из одного страха. Понять, конечно, Рваных можно — пьяный брат, труп в доме, нависший над родным человеком карающий меч правосудия, но...
— Она застонала, когда в люк упала... Жива, оказывается, была... Я за лестницу... достать — бабка запретила... — с пробирающим до мозга костей спокойствием признался Никита Михайлович. — Страшно... Снится мне...
У обоих инспекторов между лопаток пробежали ледяные мурашки.
— Ох...еть...
***
Они сидели на любимой кухне и ничего не ели и не пили. Домовая предложила было на скорую руку организовать чай со сдобой, однако Фрол Карпович вежливо отказался, причём в настолько категорической форме, что инспекторам оставалось лишь промолчать и согласиться с мнением руководства.
— Докладывайте, — сумрачно бухнул он, упираясь локтями в кухонный стол.
Уставший с дороги Иванов тоскливо посмотрел в окно, за которым вовсю резвилось солнечное утро, и настроился на очередной разнос. Особого страха парень не испытывал — знал, что они с напарником поступили правильно, докопавшись до правды, но неприятные вспышки начальственного гнева никто не отменял.
