К крохотному, метрах в трёх от напарников, сувенирному павильончику с дежурным набором для гостей города — тарелками, магнитиками, никому не нужными путеводителями и прочим тематическим ширпотребом, вальяжно подошла дама. Очень полная, в льняном, с потными подмышками, платье, с беспечно удерживаемой на локте сумкой и переизбытком аляповатого макияжа на луноподобном лице.
Она принялась медленно, без особого интереса, рассматривать витрину, презрительно оттопырив нижнюю губу перед недостойным её художественных запросов примитивизмом представленных поделок и при этом довольно зычно, с громовыми нотками говорила в прижатый свободной рукой к уху старенький кнопочник, непроизвольно заставляя прислушиваться к разговору:
— Ну... И... Ольга Павловна что?.. А ты?.. Не знаю... Ой, не надо мне ля-ля...
Болтала дама явно с подружкой, невольно посвящая всех приезжающих и отъезжающий в её маленькие секреты.
— И он не заметил ничего?.. Засос?.. Прямо там?! Сказала синяк?.. Оно и правильно, нечего...
Ожидающие своего поезда люди воспитанно делали вид, что им не интересна беседа, однако нет-нет, да и бросали быстрые взгляды на говорящую, додумывая неуслышанную часть разговора в пикантных подробностях.
Интересно было всем, кроме продавщицы павильончика. Увлечённая обсуждением чужих похождений женщина своим необъятным организмом неосознанно закрывала товар почти полностью, мешая потенциальным покупателям оценить предложенные памятные безделицы и, соответственно, портила бизнес.
Худощавая, усталая работница торговли пока ещё не решилась откровенно высказать накипевшее неудобно вставшей толстухе, но всё к этому шло.
«Грел уши» и Антон, делая вид, что читает расписание поездов по станции на вывешенном табло. Иванов не отставал — ему тоже стало занимательно, чем закончится обсуждение амурных похождений неизвестной любительницы наставлять рога законному супругу.
— Ну ты даёшь, подруга... — рокотала дама. — Симпатичный? Не ври... Бодрум?.. В следующую среду?.. А твой?.. Ну да, пусть работает... А дети? К маме, на каникулы?.. Как я тебя понимаю... Цветы дарит? Вот это мужчина, не то что наши овощи в штанах...
Продолжение увлекательнейшей беседы дослушать не удалось. Из вокзальной толчеи, рядом с говорящей, возник модно одетый паренёк лет семнадцати, чрезвычайно ловко подхватил сумку с её руки и в мгновение ока растворился в окружающей сутолоке.
Тихо и бесшумно, будто его тут и не было.
Не отрывая телефона от уха, женщина несколько раз растерянно посмотрела на свой пустой локоть, на ни в чём неповинную витрину павильончика, а потом истерично завизжала, полностью перекрывая громкоговоритель, объявляющий о плановом прибытии электрички:
— Укра-а-ли-и!!!
Народ вздрогнул. Стоявшие ближе всех даже присели от неожиданности — настолько сильно орала толстуха. И только продавщица смотрела на растяпу из своего окошка с нескрываемым, довольным презрением. Давно работала, всякое видела...
— Я ща... — выдохнул вызверившийся из-за оборванного разговора призрак, со скоростью света переходя в свою невидимую ипостась и бросаясь за воришкой.
Иванов остался на месте, не видя смысла включаться в погоню. Вокзальные жулики не так просты, как кажутся, и сумка, скорее всего, уже у сообщника, незаметно спрятанная в громоздком бауле или чемодане. Тут или сразу, за руку ловить, или без толку суетиться. Рассказывали ему товарищи с линейного отдела про подобный фокус: крадёт один, затем на полном ходу, с ловкостью иллюзиониста, бросает добычу в заранее приоткрытую тару покрупнее второго номера и спокойно исчезает.
Если и поймают по приметам — какой павлин-мавлин? В руках ничего нет, вы о чём, дяди в погонах? Переработались? Отдохните... Ах, свидетели... Ошибаются! На меня показывают? Да, да... позабыл... Признаю, женщина выронила, я пытался помочь, доброе дело всей душой мечтал сделать, но пошатнулся в сторону и тоже выронил, а злодеи умыкнули. Ищите их, гражданин полицейский! И всенепременно накажите по всей строгости! Вы только посмотрите, сколько преступников развелось — шагу не сделать!.. Сбегал?.. Как вы можете такое думать про честного меня?! Не сбегал — спешил к безвременно умирающей бабушке, ног под собой не чуя! Очень по ней соскучился...
Подобные умельцы среди воровской братии в авторитете — работать с объёмными вещами считается рисковее, чем кошельки у зевак красть.
В общем, инспектор не без оснований думал, у Антона шансов догнать гораздо больше, чем у него. Призрака толпящиеся люди не особо останавливают.
Оставалось лишь ждать и надеяться, что в пылу погони напарник не потеряет головы от азарта и успеет вернуться до отхода их поезда.
...Тётка, зажмурившись от избытка эмоций, визжала на всю привокзальную площадь... К ней, бесцеремонно расталкивая пассажиров и встречающих, спешили люди в форме...
Вернулся Швец через пару минут, когда накал страстей немного спал и женщина, пугая слабонервных потёками туши по полному лицу и захлёбываясь словами, пыталась объяснить равнодушному сержанту своё горе.
— Держите! — с видом победителя призрак протянул украденное владелице и пояснил правоохранителям, по-свойски. — Банщик(*) подельнику скинул, я отобрал. Прихватить не получилось. Они разбежались, на товарных путях нагнал... Могу словесный портрет дать.
Уцепившаяся в личное имущество гражданка лихорадочно забормотала:
— Кошелёк! Там кошелёк был! Где он... — рука владелицы дёргано зашарила по внутренностям сумки. — Нету! Не-ету! — и вновь окружающих оглушил заполошный визг. — Где?!! Где?!! Куда дел?!!
Забросив телефон в одно из отделений, женщина схватила рукав пиджака Антона, вцепилась в ткань до побелевших костяшек на пальцах и начала немилосердно его трясти, повторяя, будто заевшая пластинка: «Где?! Где!? Где!?»
За второй рукав призрака вежливо, но крепко взял полицейский. Назревал скандал.
— Сука ты толстая, — с непередаваемой грустью в голосе сказал Швец толстухе. — Я же тебе помочь хотел.
— Он ещё и оскорбляется! — обворованная накручивала себя со скоростью прогреваемой самолётной турбины. — Гражданин полицейский! Он мне угрожает!!! Вы свидетель!!! Где деньги, ворюга?!!
Любительницу обсудить чужие похождения мелко трясло, ей для самоуспокоения требовалась кровавая расправа. Полная пятерня неумело попыталась расцарапать щёку Антона, однако её в воздухе жёстко перехватил второй служитель закона, неодобрительно косящийся на истеричку.
— Документы! — потребовал он, стремясь исполнением стандартной процедуры по установлению личности хоть немного угомонить расходившуюся тётку.
Отвечать ему, как и демонстрировать Печать, Швец не стал, решив для начала закончить с женщиной.
— Рот закрой, идиотка. Ничего я у тебя не брал. Ищи лучше. И в Бодрум тебя именно поэтому никто не повезёт на блуд. Никогда. Тупые коровы никому не нужны. Скучно с ними...
