Минуты ему не потребовалось. Через тридцать секунд шлагбаум медленно пополз вверх, а ЧОПовец, поленившись выходить, бросил в приоткрытое окно:
— Куда ехать, знаете?
— Нэт! — ответил вместо Серёги водитель.
Он вообще оказался молодец. Всю дорогу просидел молча, с расспросами и задушевными разговорами не лез, байки не травил.
— Сейчас направо, потом третий поворот налево. В конце улицы. Номер дома смотрите на фонарных столбах — они типовые, подсвечиваются.
Добравшись до нужных ворот, Иванов, прежде чем выходить, вызвал Печатью друга и лишь когда калитка приоткрылась и в ней мелькнула пластиковая маска с усиками, рассчитался с таксистом и вошёл на территорию обиталища Солодянкиной.
Двор ничем не поразил. Высоченный забор по периметру, большущий гараж с воротами на улицу и дверью сбоку, домик охраны, мощёная площадка, фонтан, отключенный на зиму, несколько голубых елей. Особняк в глубине. Строгий, двухэтажный, из бурого кирпича, свет горит только в двух окнах. Одно на первом этаже, одно — на втором. Везде чистенько, ухожено, тихо.
— Значит смотри, по охране, — начал вводить в курс дела напарник. — Двое в сторожке, один на первом этаже, один на заднем дворе. Прислуга — тоже на заднем дворе, там для них специальный домик есть. Всех только что проконтролировал. Собак выпустить не успели. Наша подопечная — в большой комнате, наверху. На диванчике дрыхнет. Долго же ты добирался...
— Как смог, — коротко ответил Иванов. — Ждать, Тоха, всегда долго.
— Да понимаю...
— Веди в дом. У нас времени не так уж и много.
— Тогда на, — в руки инспектора ткнулся голубой, шелестящий комок. — Бахилы. Надень. Почему-то мне думается, со своими ботинками ты расставаться не желаешь, а судя по подготовке, шифруемся мы по полной программе.
Благодарно приняв простенькую и весьма эффективную защиту, Сергей посмотрел на свои добротные, недешёвые ботинки и с чувством ответил:
— Спасибо. Я не подумал.
— Тогда и перчатки держи. На кухне нашёл, а бахилы в тумбочке у входа лежали, — Антон протянул ему ещё один резиновый комок, помолчал, и добавил. — Думаешь, сдачи захочет дать?
— Не знаю, — честно признался инспектор. — Но исключать такую возможность я бы не стал. Возможности у тётки есть.
Похоже, у призрака имелись аналогичные соображения. Он попытался привычно почесать в затылке, упёрся пальцами в капюшон, расстроился и посоветовал:
— Голос измени как-нибудь. Вон, камешков из-под ёлки набери и за щёки сунь. Должно сработать.
Иванов с сомнением покосился на декоративную подсыпку под ёлками, представленную в виде разноцветных некрупных окатышей, и отказался:
— Нет, спасибо. На них, наверное, собачки нужду справляли... Нужно же им где-то естественные потребности удовлетворять? Обойдусь как-нибудь. Хрипеть стану.
Хрипеть не получилось. Первая же попытка привела к тому, что в горле у парня немилосердно запершило, накатил кашель.
— Прорвёмся, — придя в себя, заявил он. — Ничего Солодянкина нам не сделает. Кишка тонка у неё с нами тягаться.
Напарник явно хотел что-то сказать, однако ограничился коротким:
— Как знаешь.
***
Виктория Егоровна лежала на втором этаже, в гостиной, более всего походившей на музей. Картины, статуи, статуэтки, везде ненавязчивая лепнина, мягкие, скрадывающие шаги ковры. И такая красота изобиловала повсюду, с самого холла. Ничего не понимающий в искусстве Иванов смотрел на всё это великолепие с интересом, но без приличествующего пиетета, больше как на демонстрацию благосостояния и успешности, чем собственно, эта выставка и являлась.
Сама хозяйка от обстановки не отставала. Несмотря на бессознательное состояние и по-простецки задравшуюся до самого бедра полу пушистого, белоснежного халата — выглядела точно кукла работы искусного мастера. В каштановых волосах ни намёка не седину, стройное тело, гладкая кожа; ухоженные, с идеальным маникюром руки; правильно нанесённый, подчёркивающий нужное макияж. По сравнению с Валюхиной — вдвое моложе.
Вот только кукла получалась злая. Пухловатые, без сомнений обработанные пластическим хирургом губы даже сейчас выглядели брезгливо поджатыми, с застывшим на них раздражением. Идеальные скулы напряжены; веки не просто закрыты, как у спящих — они словно сцепились между собой в схватке, и их напряжённость не сглаживали пушистые, трогательно-длинные ресницы; по уголкам глаз просматривались намечающиеся морщинки.
— Злюка, — прошептал Сергей. — Даже во сне с кем-то воюет.
— Не то слово, — подтвердил друг. — А когда не спит — совсем зверь-баба.
— У тебя стволы с собой? — зачем-то поинтересовался инспектор.
— Да, — не задумываясь, ответил Швец. — Конечно. Ты зачем спросил?
Речь шла о двух револьверах, которые оборотистый призрак когда-то выцыганил у домовых и которыми очень гордился. Так случилось, что оружие попало к Иванову на хранение и вернулось к владельцу лишь совсем недавно.
— Для самоуспокоения. Накатило что-то. Мы сейчас в чужом доме, без ведома хозяйки. Вокруг охрана, собаки. Вдруг что случится?
— Мандражируешь?
— Есть маленько.
— Я тоже, — успокоил напарника Антон. — Такая же фигня перед твоим приездом наваливалась. Сижу, жду... Вроде и опасности нет, а стрёмно. У меня всегда так, когда на мероприятие иду. Не боятся или дураки...
— Или идиоты, — закончил инспектор мысль друга. — Потащили эту особу в кабинет. К креслу привяжем для начала...
Неожиданно свет, исходящий от включённой люстры, стал ослепительно ярким. Лампочки, напоследок озарив гостиную, тихо шикнув, погасли. В комнате стало почти темно. Почти — потому что с улицы в комнату немного проникало дежурное освещение.
— Напряжение скачет, — подходя к стене и щёлкая выключателем, заметил Швец. — Неужели нельзя, при таких-то деньжищах, стабилизатор на дом поставить?
— Китай... — глубокомысленно заявил Серёга, вкладывая в это понятие и ненадёжность сегодняшней техники, и безнаказанность электросети с их вечными проблемными трансформаторами на местах, с комплектующими, опять же, из Поднебесной, и брендовые псевдоитальянские осветительные приборы с проводкой... ну, понятно, откуда.
— Хватит стоять, — Антон уже брал Солодянкину за ноги. — Мы же здесь не до Дня милиции загорать планируем?
Напарник поспешил взять женщину под руки.
Нести неудобное, постоянно норовящее выскользнуть из рук тело было недалеко. В соседнюю комнату, отделанную дубовыми панелями, с монументальными шкафами, огромным рабочим столом и сейфом в углу. Тёмные, наполовину закрытые шторы, мягкие, приглушённые тона отделки настраивали на деловой лад. Даже картины выглядели незаметно, точно стеснялись сами себя и старались не отвлекать владелицу от важных дел. Пробивавшийся из коридора свет неплохо освещал помещение, а создаваемые им тени привносили налёт таинственности.
