– Каким образом? – спросил Биск.
– С помощью куклы в моей одежде, управляемой Хорваниэлем, в чьей власти создавать подобие жизни, – ответила Лилиат. – Что, по-вашему, я строгала и резала все эти дни?
Ни Биск, ни Севрен ей не ответили, однако по лицам читалось: оба думали, что Лилиат сооружает нечто существенно страшнее и смертоноснее своего деревянного изображения.
– Одежду потребуется ежедневно менять, как это делаю я. По особой команде симулякр будет прохаживаться от окна к окну, устало опираться на руки, выглядывая наружу… ну и так далее. Лишь при ближайшем осмотре иллюзию сохранить не удастся, поэтому кто-то должен остаться в доме и прогонять посетителей. Это возлагается на тебя, Севрен.
– О нет, миледи! – взмолилась Севрен. – Вы же сказали…
– Все уже решено, – твердо ответила Лилиат. – Ничего не страшись, Севрен. Как только Паллениэль вернется к величию, я призову всех отверженцев назад в Истару. Тогда ты исцелишься.
В ее голосе звучала железная убежденность, хотя сказанное являлось полнейшей ложью.
Биск смотрел на Севрен с выражением легкого недоумения на лице. Севрен была одной из немногочисленных отверженок, на ком не наблюдалось никаких следов увечий или прошлых болезней. И она никогда не жаловалась на телесную немочь… Впрочем, удивление Биска длилось недолго, и он пришел к верному заключению. Как и многие ее товарки по несчастью, из-за перенесенной в детстве ветрянки Севрен не могла иметь детей. И конечно, страстно желала родить.
– Я понимаю, – потупилась Севрен.
– А как насчет того, что твой вызов Хорваниэля может привлечь нежелательное внимание? – спросил Биск.
Лилиат рассмеялась.
– Не привлечет, – сказала она. – Нам очень повезло: кардинал так перетрудилась, что с постели встать не может. Ашалаэль может топать ногами на Небесах, но здесь все равно никто не услышит. Я также подумывала воззвать к Дарестриэлю, чтобы временно изменить внешность, но такая маска продержится лишь до Истары. Так что придется нам с тобой обойтись вполне земными, рукотворными мерами, мой Биск.
Биск лишь отмахнулся – подумаешь, мол, эка важность.
– Нищие – непревзойденные лицедеи, – сказал он. – Я наклею на щеку рубец из окрашенной глины, зачерню зубы, волосы частью сбрею, частью покрашу, на руке подвяжу два пальца и всуну в повязку несвежий кусок сырой телячьей печенки… Думаю, для тебя можно сделать нечто в таком же духе, миледи!
Лилиат сморщила носик:
– Только, пожалуйста, обойдемся без тухлого мяса… Ты изучил карту, что я тебе нарисовала?
– И очень внимательно, – заверил Биск. – Что именно ты задумала?
– Мой план зависит от нескольких обстоятельств, – сказала Лилиат. Немного подумала и добавила: – В ближайшее время тебе и двенадцати лучшим бойцам далеко от меня не отходить. Остальных подели на команды по четверо. Приставь по команде следить за Дескарэй, Имзель, МакНилом и Дюпаллидэном. При необходимости – защищать. В дальнейшем мы их схватим. Остальные команды пусть нацеливаются на охрану. Когда придет время действовать, им предстоит устроить расправу и неразбериху, а самим бежать в условленное место. Думаю, это мы сделаем на самом верху перевала, там, где начинается тайная тропа к храму.
– А когда мы им откроем, кто ты такая? – спросил Биск. – От этого многое зависит. Даже смутное обещание сокровищ заставит их драться вдвое свирепей…
– Да, – задумчиво ответила Лилиат. – Но если прознают остальные, все пропало.
– Значит, в тот самый день? – спросил Биск.
Лилиат заколебалась… Однако она понимала: Биск прав. А ей требовалось, чтобы Ночные Трудяги бились как львы.
– Скажешь лишь бойцам, – наконец велела она. – В день, когда сообщишь им место сбора. И они не должны говорить обо мне даже между собой. Пусть держатся вместе, ведут себя тихо, а когда будет подан знак – действуют немедленно!
– Знак? Какого рода?
– Это будет огромный огненный столб, – ответила Лилиат. И улыбнулась своей холодной улыбкой, никогда не достигавшей ее прекрасных карих глаз.
29
И вот наконец настал день отправления. Правда, не через три дня и даже не через четыре, а через все шесть, считая от того, когда Биск докладывал Лилиат. Как только городская стража пришла в состояние приемлемой готовности, экспедиция выехала из Лютейса.
Четверо друзей ехали среди передовых. Все на отличных конях – спасибо Анри, поработавшему и с квартирмейстерами, и с конюшими, и со снабженцами. У каждого имелось и по две запасные лошади, которые вышагивали в конце длинной, очень длинной вереницы людей и животных. Процессия, покинувшая город через Южные ворота, растянулась на добрых две лиги.
В авангарде ехало по конному отряду из каждого рода войск, кроме стражи. За ними шли отверженцы. Ни о каком марше здесь речи не шло, серая толпа хромала вперед кое-как организованными кучками, сопровождаемая по сторонам тонкими цепочками стражи. За отверженцами двигались сорок четыре продовольственные повозки. Это были медлительные, неуклюжие фургоны, при каждом – по четверо-пятеро охранников из подразделений, чей провиант ехал внутри. За фургонами пастухи гнали большое стадо скота – самодвижущийся мясной запас. Далее следовали шесть фальконетов. Артиллеристы ехали на левых конях запряжек, перевозивших орудия. Позади них шесть весьма просторных повозок транспортировали заряды и порох под бдительной охраной собственной стражи артиллеристов. Следом двигалась небольшая и довольно бесполезная группа – жрецы из храма Ашалаэли. В основном это были церемониальные маги, никто из них в подметки не годился самому плохонькому магу из числа поборников, ехавших впереди. Потом – четыре медицинских фургона. Их охраняли солдаты, крепко надеявшиеся обойтись без услуг медиков и припасов, перевозимых в повозках. За ними следовали еще отверженцы под не очень строгим присмотром городской стражи. Далее ехали всадники и запасные кони, целыми косяками ведомые доверенными слугами-отверженцами из казарм Звездной Крепости. Этим людям предстояло остаться у границы Истары. Замыкал официальную часть шествия арьергард, составленный опять же из мушкетеров, поборников и гвардейцев короля. Солдаты ехали верхом, хотя двигалась процессия со скоростью пешехода и то и дело останавливалась, утыкаясь в скопище впереди.
А за спинами арьергарда начиналась обширная толпа безо всякого порядка и строя, простиравшаяся еще не менее чем на лигу. Такой хвост всегда тянется за любым войском. Здесь шли друзья и сожители участников экспедиции и их дети, а также проститутки обоего пола, не желавшие расставаться с постоянными клиентами. Мелкие торговцы, поставщики зелий, воры, темные личности… Многие были отверженцами, что избежали ареста и клеймения, но все равно покидали Лютейс в надежде обогатиться у такой кормушки, как экспедиция.
Среди разношерстного сброда можно было видеть и приличных купцов с охраной, нагруженными телегами и вьючными осликами. Имелась хорошая вероятность, что собственные припасы экспедиции иссякнут гораздо скорей предусмотренных сроков, а придорожные города и деревни не смогут предоставить всего необходимого.
