Потерев переносицу, попытался понять о чем речь, но понял, что не преуспею.
– Ну камлай – кивнул я, усаживаясь и скрещивая ноги – Точно недолго? Видеть твои трясущиеся в танце мослы…
– Мать добра. Не требует долгого танца – успокоил меня приговоренный вождь и, отступив на пару шагов, поправил шапку, звякнул пару раз той железякой, после чего медленно закрутился, гремя галькой и шурша песком.
С непроницаемым выражением лица я наблюдал, неспешно допивая чай. И не забыл коротко оглядеться, убедившись, что это не отвлечение моего внимания на себя, в то время как сзади подкрадывается верный старику сыроед с дубиной в лапах.
Старый Гыргол закрутился быстрее, что-то протяжно прокричал, после чего внезапно замер с воздетыми к рукотворному солнцу руками. Замер в этой позе. Я протяжно зевнул, хотел сказать пару язвительных слов, но тут на фигуру старика упал яркий солнечный луч, и я поспешно захлопнул пасть, весь обратившись во внимание.
Миг, другой… Гыргол подался в сторону и указал рукой на тянущуюся вдали скалистую гряду идущую по воде от стены к большой земле. Прокричал пару коротких слов. Топнул. И, выставив перед собой вытянутые руки с горизонтально поставленными ладонями, с хрипом начал сгибаться в пояснице. Выглядело все так, будто старик положил ладони на голову оленя и пытался силой пригнуть ее к земле. Освещающий Гыргола солнечный свет стал ярче, заиграл золотыми красками и… с далеким протяжным грохотом высокая скальная арка… начала опускаться в море, закрывая проход в гряде.
– Лопнуть и сдохнуть… – неожиданно для самого себя выдал я любимую поговорку Йорки, вскакивая на ноги – Охренеть…
– Я шаман – скромно улыбнулся выпрямившийся Гыргол, утирая пот со лба – Как тебе моя сила? Я так думаю – тебе понравилось?
– Понравилось ли мне? – сказал я, глядя на «выпрямившуюся» стену и лихорадочно прокручивая в голове примерно воссозданную карту наших подземных перемещений – Сука ты плешивая…а ну признавайся – когда в последний раз поднимал арку?
– А?
– Ну! Когда?!
– Много лун назад. Двенадцать или даже больше лун назад – вздрогнув, торопливо заговорил старик – Поднимал потому как рыбы желтобрюхой меньше стало гарпуниться. А рыбы вкусна и нами любима. Вот и камлал… рыбы ради…
– Ну ты сука и накамлал – рассмеялся я, падая задницей на шкуру – Рыбы ради?
– Рыбы ради – с робкой улыбкой подтвердил Гыргол и, радуясь потеплению наших отношений, скромно спросил – Ты убьешь меня, чужак?
– Больше никаких добровольных смертей – не отрывая взгляда от океана, произнес я – Кто захочет уйти сам – пусть уходит. Ты в Смертный Лес никого посылать не станешь.
– Не стану.
– Два моих гоблина останутся здесь жить. И к ним отнесешься как к родным. Обучишь обычаям, научишь гарпунить и обращаться с оленями.
– Обучу и приму.
– Ответишь на мои вопросы – и живи – принял я решение.
– Я так думаю – правильно ты говоришь! – расцвел диктатор и шаман крохотного островка, умеющий поднимать и опускать скалы – Спрашивай!
– Обновим чай и поговорим – буркнул я, вставая.
Пока нес к костру опустевший котелок, все пытался убрать с лица косую ухмылку.
Мы ошиблись.
Я ошибся – когда предположил, что система подняла что-то вроде домкратов, дабы укрепить стальные своды умирающего гребаного мира. Те домкраты, что прикрывали собой дверь с экраном, через которую прошло любознательное звено Трахаря и погибло, натолкнувшись на впавших в бешенство дэвов, были подняты совсем по другой причине.
И эта причина – нехватка желтобрюхой жирной рыбы так любимой островным племенем сыроедов.
Вот что послужило спусковым крючком целой цепочки событий.
Старый Гыргол звякнул железной штукой, мотнул с хрустом тощей задницей – и поднялись мощные домкраты, воздев над морем многотонную тяжесть скал.
Старый Гыргол топнул – и взорам пауков открылась дверь.
Пока старик танцевал – пауки приняли игровой вызов и открыли дверь.
– Сила нашего племени – с нескрываемой гордость прогундел мне в спину торопящийся следом вождь.
– Всего лишь открытие дверцы в большом аквариуме – не согласился я, садясь у костра и бросая взгляд на скалистую гряду – Замаскированное под еще одно представление с бездарными актерами. Рациональное спрятанное в иррациональном. Желтобрюхой рыбы стало больше?
– Много больше!
– Трахарь сдох не зря – хмыкнул я и снова зашелся в лающем смехе – Вот дерьмо! Сучье невезенье Трахаря!
– Кто такой Трахарь?
– Ты убил его, камлающий старик – фыркнул я, успокаиваясь – И еще целую толпу боевых пауков. И все ради вкусной рыбы…
– Я не понимаю.
– И ты открыл мне дорогу сюда – уже с умыслом добавил я, нехорошо усмехаясь – Ты открыл мне дверь, когда поднял гряду.
– А сейчас? – после короткой паузы осведомился Гыргол.
– Сейчас дверь надежно закрыта – развел я руками.
Старый вождь задумчиво поглядел в море, и я понял – даже если вновь оскудеет число желтобрюхой рыбы у берегов его острова, Гыргол лучше откажется от этого деликатеса навсегда, чем поднимет арку. Больше он дверь открывать не станет. Без чужаков жить лучше…
– Как часто можешь поднимать скалы? – спросил я.
– Гыргол сильный шаман! И мудрый вождь!
– Так как часто?
– Это большая магия. Тяжелая. Раз в год могу поднять. Опустить сразу можно. Но зачем? Пусть больше рыбы найдет проход. Я так думаю – рыбы много не бывает.
– Мудро – согласился я, глядя, как Гыргол набивает котелок крошенным льдом и снегом – Мудро…
– Спрашивай, чужак. Спрашивай.
– Я не видел здесь птиц.
– На берегу, в Смертном Лесу и тундре есть птицы – не согласился со мной старик – Разные.
– Настоящих птиц – добавил я – Летающих.
– Таких нет.
– Ясно – кивнул я.
Разумно. Над нами стальной потолок. И за летающими птицами сложно уследить, их сложно проконтролировать. А вот нелетающие клуши – в самый раз. И глаз радуют и слух. Добавляют реальности этому выдуманному мирку.
– Это что за птицы? – я указал на грязных белых гигантов бродящих вдоль прибоя и выклевывающих съедобное из гниющих водорослей.
– Чайки.
– Чайки разве не летают?
– Я так думаю – эти не летают. Яйца вкусные.
– Ладно. Что вон за той стеной знаешь? – я указал на скалистую гряду, что отходила от стены и тянулась к большой земле.
– Вода.
– И все?
– Вождь до меня говорил – там другой остров. Похожий на наш.
