Летом школьников распустили на каникулы, но ни в какую Норвегию Бекки не поехала. Целыми днями просиживала она за столом в пустом классе, обложившись книгами.
В этот «омут», как обзывала гипотезу Румбуса Марита, Бекки затянуло незаметно. Сначала Стив для ознакомления подсовывал ей книги и статьи из «Международного математического сообщества», потом – старые, уже опровергнутые доказательства. Среди них – то, из-за которого нелепо погиб молодой учёный Симон Кларк. Когда Бекки с огромным трудом разобралась в путанице формул и поняла мысль Симона, по спине у неё пробежали мурашки. Это был восторг предвкушения, счастье ни с чем не сравнимое…
Три дня она ходила по облакам, а на четвёртый Стив, скучая, потыкал мелом в уже известную ошибку.
– Я надеялся, что это ты обнаружишь сама, – сухо бросил он и вышел из аудитории, хлопнув дверью.
О похищенной формуле ничего не было слышно. Она пропала, исчезла без следа, растворилась в пространстве, из которого когда-то явилась Кристофу в готовом виде, как подарок. В первые недели Стив нервно разрезал страницы свежих научных журналов в поисках сенсационной публикации или объявления о созыве внеочередного симпозиума. Кому-то же потребовалась эта формула?! И наверняка не любителю, а математику – фанатику, готовому расколотить себе башку о стенку в поисках решения!
А может, заказчик, получив украденную формулу, обнаружил в ней ошибку? Потому и молчит?
…По пятницам она встречалась со Стивом и Беррингом в особняке на Университетской. Стив во время обсуждений бегал по кабинету, размахивал руками и швырялся скомканными черновиками. А потом рылся в мусорной корзине в поисках «очень важной мысли!!!».
Домой, к Вилли с Маритой, Бекки возвращалась поздно. Пропустив мимо ушей ежевечернюю порцию Маритиных причитаний и проглотив ужин, она задёргивала занавеску и с комфортом устраивалась на сундуке. Закрывала глаза и вроде даже засыпала… Какие разноцветные сны показывали ей в эти короткие промежутки между явью и сном! Простые числа – огромные и совсем крошки – оживали, наливались цветом и то ли играли в жмурки, то ли танцевали. Любимые тройка и пятёрка вели себя фамильярно: подмигивали и лезли вперёд. А длинные незнакомцы с таким количеством знаков, что не помещались в её сне, скромно толпились сзади. Именно из-за них, далёких и непредсказуемых, рушились найденные закономерности и не работали доказательства.
Один раз ей показалось, что она на верном пути. Всю ночь палила лампу и выписывала ряды чисел, заткнув уши колпачками от карандашей. Её бил озноб! Вот уже пошли чудовищно огромные «простые»… Если она нигде не ошиблась, если всё так…
Она уснула под утро, бесконечно счастливая! Проспала до девяти и вскочила, словно её подтолкнули. До пятницы четыре дня – она просто не доживёт!.. Собрав с пола и наспех сложив по порядку листы с ночными черновиками, она без завтрака рванула на Университетскую. Бежала, не чуя под собой ног, представляла лицо Стива. Если всё так, как надо…
Завернув на набережную, она перешла на шаг.
Наверное, ещё рано… Стив не любит, когда его отвлекают по утрам…
С деловым видом она прошла до конца набережной, присела на скамейку в сквере и задрала голову к небу.
По небу плыли взъерошенные облака. Пахло травой и тополиными почками.
Почему-то уже не хотелось никуда бежать. Внутри, в животе, что-то неприятно заскреблось.
Это тягучее ощущение ей было знакомо. Сомнение!.. Так оно называется. Не проверила толком, размахалась крыльями, как курица: «Кудах-тах-тах!..» К Стиву не в пятницу можно идти только с победой! Иначе он разозлится, разорётся… Один раз он уже назвал её тупицей.
…Ошибку она обнаружила на третий день. Почему-то не очень огорчилась – предчувствовала, что так и будет. В пятницу сообщила о неудаче и показала расчёты. Сухо, без эмоций, указала на ошибку.
– Молодец! – неожиданно похвалил её Стив. – Эту твою идею два года назад обсуждали на конгрессе математиков в Гёттингене. Конечно, материал был представлен в законченном виде, его проверяли и перепроверяли… Все были уверены, что решение найдено, и только через три месяца было опубликовано опровержение.
Значит, её идея, даже неверная, но такая красивая, кому-то уже приходила в голову! И она, как и многие другие, стучится в запертые двери, которых, может быть, и нет?
– А может… – начала она и запнулась.
– Ну-ну? Продолжай, – кивнул Стив.
– Нет, ничего.
Бекки хотела сказать, что, может быть, решения вообще нет? Ну, нет – и всё! Сколько людей мучились с этой гипотезой… А в той украденной формуле – какая-то ошибка.
– Вот и у меня «ничего», – сказал Стив. – Ничего хорошего!
На почте в окошечке «До востребования» ей выдали конверт со штампом академии. Внутри оказалась выписка из решения совета о зачислении её на первый курс с предоставлением стипендии и комнаты в общежитии. А ещё в конверте было приглашение на традиционный Математический бал, который состоится 28 августа, то есть через месяц. Форма одежды: парадный мундир или смокинг для юношей, вечернее бальное платье для дам.
С этими двумя новостями Бекки прибежала к Марите с Вилли, и Вилли вручил ей ещё одно письмо – от Гриффина.
– Это как раз насчёт бала, – обрадовалась Бекки, прочитав записку. – Насчёт денег на платье! Вот доверенность и какой-то адрес.
Бекки поднесла листок к глазам:
По этому адресу проживает мой друг. Его жена любезно согласилась помочь тебе с выбором бального туалета.
ПРЕДУПРЕЖДАЮ! Существует строгий регламент относительно одежды. Вечернее платье – обязательно!
Р. S.
Ещё раз подчёркиваю: платье!!!
Платье… То самое, от мадам Рюшар! И туфельки на каблучках и…
Бекки улыбнулась своему отражению в треснутом зеркале, взъерошила отросшие волосы и подняла их вверх.
– Сегодня, наверное, поздно к этим людям идти? Наверное, лучше завтра с утра?..
Марита суетливо протёрла мокрой тряпкой стол, достала кухонное полотенце и начала усердно вытирать ложки.
– Давай я помогу? – предложила Бекки. – Да они же сухие! Зачем ты их второй раз?
– Разве? Ну и ладно.
– Марита?.. – позвала Бекки. – Я вот думаю… Зачем нам чьи-то незнакомые жёны, а? Ты как думаешь?
– Ты это о чём?
– Да о платье! Помнишь, ты ещё собиралась его заказать? У мадам Рюшар.
Словно майским весёлым ливнем смыло обиду с Маритиного лица: губы расползлись в улыбку, на щеках заиграли ямочки.
– А-а-а, ты вот о чём, – протянула она, притворяясь равнодушной.
– Верно, девонька, – неожиданно поддакнул Вилли. – Не боги горшки, а Марита у нас и сама модница, разбирается во всяких ваших «фур-фыр».
