Фирму Carven основали в 1945 году, событие состоялось благодаря еще довоенному успеху у парижанок талантливого модельера Кармен де Томмазо, миниатюрной, очень деятельной дамы. Чем она отличалась от конкуренток-коллег, царивших в Париже до войны? Она не собиралась глобально влиять на стиль женской одежды, подобно Габриэль Шанель, не претендовала на роль выразительницы идей сюрреализма, как Эльза Скьяпарелли, не пыталась достичь совершенства античных форм, подобно замкнутой перфекционистке мадам Грэ. Томмазо была отличной швеей, она «всего лишь» стремилась порадовать клиенток, подчеркнуть достоинства их фигур и нивелировать недостатки. Просто украсить женщин. В ее платьях фигура действительно смотрелась стройнее, талия казалась тоньше! Это оценили все и сразу. Парижанкам после войны снова хотелось соблазнять и кокетничать. Именно духу французской легкости и изящества соответствовали наряды Томмазо.
Мадам Карвен, как ее называли впоследствии, про себя говорила, что «если бы я уродилась высокой и красивой, то не смогла бы так удачно шить платья для других женщин». Стиль ее мастерской – воплощенная живость и чувство собственного достоинства, свойственное француженкам, пресловутый «парижский шик». К тому же во Франции много миниатюрных дам, не выше самой мадам Карвэн (ее рост был 155 сантиметров), и маcтерица прекрасно понимала, что нужно ее клиенткам.
В легкомысленный с виду бизнес решили вложиться серьезные люди: Морис Пино, известный политик, соратник тогда еще юного Миттерана; промышленник Жан Продон и Жорж Буд, бывший руководитель известной парфюмерной компании «Ренуар». То, что заместителем президента фирмы стал еще один политик – Жан Ведрин, позволяет говорить о фирме Carven как о национальном проекте. Талант мадам Карвен раскручивали на государственном уровне, вложив солидный капитал. Мадам смогла блестяще воспользоваться предоставленными ей возможностями и средствами. «У меня всегда есть идеи, множество идей», – говорила она. И действовала.
Самым известным стало платье от Carven в белую и зеленую полоску. Простую сатиновую ткань модистка нашла на чердаке во время войны и смогла сотворить из нее соблазнительный наряд. Бело-зеленая расцветка, символизирующая молодость и свежесть, стала фирменной для бренда; витрину ателье Carven украшали шторы в бело-зеленую полоску, покупки клиенток заворачивали в хрустящую бумагу тех же цветов.
Белое и зеленое – только позитив и сердечность!
У Carven вскоре появились поклонницы в кинематографической и богемной среде: такие платья хотели носить актрисы Вера Клузо (жена известного кинорежиссера) и Мишель Морган, любимый голос Франции – Эдит Пиаф. Вскоре дочери и невесты политиков наперебой стали заказывать туалеты Carven, а режиссеры просили сшить платья для героинь фильмов. Показы ее коллекций проводились в кинотеатрах. Например, перед премьерой «Унесенных ветром» в Париже и других городах Франции мадам Карвэн выпустила коллекцию платьев по мотивам этого популярного опуса, дефиле проходили в кинозалах перед просмотрами. В 1954 году она сотрудничала со знаменитым голливудским мастером костюма Эдит Хэд, чтобы нарядить для хичкоковского шедевра «Окно во двор» будущую принцессу Монако Грейс Келли. А в 1960 году уже Симона Синьоре получала статуэтку «Оскара» за роль в фильме «Путь наверх» в платье от Carven.
То, что фирму любили кинематографисты, доказал тот самый эффектный перфоманс с первыми духами Carven – Ma Griffe. К рекламной кампании были привлечены связи в верхах и в армии; иначе как бы удалось договориться, чтобы самолет летал над мирным Парижем и среди бела дня сбрасывал на «головы беспечных парижан» парашюты с духами? В духах Ma Griffe была сконцентрирована яркая, оптимистичная сила. Женщины хотели подольше оставаться такими, какими предлагал этот аромат, – люди ведь в дни победы целуются и танцуют на площади, все молоды и сердца их открыты счастью. «Если вы одиноки, то выберите Ma Griffe повседневным ароматом – успех обеспечен, судьбоносная встреча произойдет непременно!» – вот что обещали новые духи. Если платья от Carven делали фигуры женщин стройнее, то Ma Griffe словно омолаживал сознание. Аромат сравнивали с шампанским, пузырьки которого раскрывались запахом ландыша и сирени. И он был настолько альдегидным, что будто скрипел и хрустел на лету.
Однако в Ma Griffe можно найти двойственность, даже демонизм: внутри прелестных пузырьков альдегидного шампанского спрятаны не только цветы, но и маленькие серебряные иголки. Слово griffe означает и «коготь», и «подпись». Каждая женщина сама должна была решить, что делать с этим оружием: украшать кому-то жизнь, быть «Белоснежкой», – или усложнять, являясь окружающим в образе белоснежкиной мачехи, наевшейся молодильных яблок. Такое двойственное впечатление, вероятно, создавал «серьезный» базовый аккорд шипрового аромата. Недаром на одном из вариантов рекламных плакатов Ma Griffe – страшноватая картинка: мужская спина с большой царапиной, которую зацепил хищный коготь.
И еще в Ma Griffe спрятана тайна и драма их автора, великого парфюмера.
Духи заказали одному из лучших «носов» Франции – Жану Карлю, ему было чуть больше пятидесяти, и он к тому времени потерял обоняние, совсем. Карль продолжал работать, о его профессиональной беде никто не догадывался, знал об этом лишь его сын. Каким образом парфюмеру, которому приходилось воспроизводить сочетания ароматов «умозрительно», по памяти, удалось создать шедевр, полюбившийся многим женщинам, – неизвестно. Позже его феноменальные работы сравнивали с поздним творчеством Бетховена: композитор без слуха, парфюмер без обоняния. Чудо.
Еще один аромат Carven упоминается в истории парфюмерии, это Vetiver, выпуск которого мадам Карвен в 1957 году посвятила своему мужу, швейцарскому промышленнику Ренэ Грегу. Парфюмер и славный представитель династии Guerlain Жан-Поль Герлен в одном интервью признался, что этот парфюм вдохновил его на создание аромата Vetiver Guerlain (1959), который стал более известным, чем предшественник. Вот такое соревнование.
Жизнь оптимистичного дома Carven и его хозяйки оказалась долгой и плодотворной. Мадам прожила сто пять лет, работала до восьмидесяти пяти и многое успела. Она придумала форму для сборной французских спортсменов, элегантно нарядила стюардесс Эр Франс, украсив их бело-зелеными шарфиками, сшила одежду для женского состава французской полиции, открыла несколько бутиков в далеких странах. В 1988 году (ей уже было почти восемьдесят) она побывала в Москве, поучаствовала в показе на Красной площади и отметила талант Славы Зайцева, даже пригласила его в Париж. Сотрудничество не сложилось. Слава утверждал, что мадам испугалась конкуренции.
А в далекой Японии хрупкие и миниатюрные, как сама мадам, покупательницы сметали коллекции Carven в считаные часы, так им нравились платья, которые они почитали воплощением французской элегантности и изящества.
Может ли существовать «Парфюм вечной молодости», как обещал Ma Griffe в послевоенном 1946 году? Если судить по итогам жизни самой мадам Карвен, то следует признать, что некий эликсир, позволяющий сохранять молодость и бодрость, у нее был. Но что в него входило – творчество? Стойкость? Чувство юмора? Хорошие духи? В каких пропорциях все это надо смешивать? Что-то зеленое и белое должно быть наверняка.
