После освобождения Франции Габриэль Шанель, которую не без оснований обвинили в коллаборационизме, поселилась в Швейцарии под Лозанной. Она купила небольшую виллу и проживала там вместе с бароном фон Динклаге по прозвищу Шпатц. Постепенно у мадемуазель стали накапливаться долги, а тем временем доход от продаж духов ее имени по всему миру неуклонно возрастал – Пьер Вертхаймер продавал Chanel № 5 на самом большом из массовых рынков мира – US Military Post Exchange.
Что она могла сделать? Продолжать стареть и злиться. Или же придумать нечто остроумное.
Шанель в Швейцарии (а там по-прежнему работали промышленные лаборатории, производившие «парфюмерные базы») заказала и выпустила небольшую партию духов Mademoiselle Chanel № 1 и Mademoiselle Chanel № 3 с адресом ее бутика на этикетке: 31, Rue Cambon, Paris. Она радикально поменяла дизайн флакона, сделав его округлым и кокетливым, изменила логотип, цвет этикетки и упаковки, они стали бордово-розовыми. Так мадемуазель самостоятельно провела ребрендинг.
Адвокат Шанель, связавшись с Вертхаймером, сообщил, что его клиентка собирается наглядно продемонстрировать миру, где продают подлинные духи Chanel, а где – безобразные американские подделки. Представители Вертхаймера в ответ оперативно добились судебного запрета продажи этих новых духов в Париже и во всей Франции. Но никто не мог запретить Шанель дарить бордовые Mademoiselle Chanel женам адвокатов, чиновников, подругам знаменитостей, посылать эти красные флаконы своим друзьям в США. Большой универмаг на Пятой авеню в Нью-Йорке и магазины Маркуса в Техасе согласились продавать новые духи! Но решающую роль сыграло то, что аромат, как ни удивительно, не уступал по качеству Chanel № 5 − это признавали все, кому в руки попадал бордовый флакон.
В том числе об этом написал Эрнест Бо. Был ли он автором разработки – осталось одной из тайн мадемуазель. Был ли рецепт именно этих духов тем секретным документом, который она до самого конца оберегала и, согласно легенде, хранила в тайном сейфе? Никто никогда не узнает; говорят, ее апартаменты ограбили и обобрали в первые дни после кончины.
Конечно, в 1947-м Коко блефовала, в одиночку она не могла бы начать промышленное производство Mademoiselle Chanel. Но скандал, пересуды о подлинных и поддельных духах могли серьезно навредить фирме и дестабилизировать продажи. Когда клиенты стали выражать недоумение, Пьер Вертхаймер сдался и вылетел из Нью-Йорка в Европу для переговоров. Мадемуазель выторговала выгодные условия, как сказала она о себе в другой ситуации: «Лошадка сбросила жокея». Ей были возмещены убытки, выплачена «упущенная выгода» и определена пожизненная рента с продаж духов. Любой другой человек бы успокоился и стал доживать в достатке. Но не она.
Шанель приободрилась и после пятнадцати лет отсутствия, в 1954-м, решила вернуться на авансцену парижской моды. Показ в бутике на Рю Камбон 5 февраля 1954 года провалился, о чем издевательски и с огромным удовольствием написали парижские и лондонские газеты. «Провинциальные кладбищенские платья!» – кричали заголовки газет. Шанель в семьдесят один год потерпела фиаско. «Довоенные идеи устарели! – решили многие. – Прошло время женщин в моде, Шанель и Скьяпарелли давно сошли со сцены. В Париже царствуют молодые мужчины – Диор, Жак Фат, Бальман и Баленсиага».
Но в самый трудный, в самый унизительный для нее момент Пьер Вертхаймер поддержал Шанель. Было ли это неожиданно или переговоры велись долгие месяцы – неизвестно. Очевидно одно: Вертхаймер предоставил мадемуазель неограниченный кредит и обязался пожизненно оплачивать любые ее расходы. А все активы, всё, что делала Шанель, теперь принадлежало ему. Кроме денег и поддержки, Пьер Вертхаймер мог предложить нечто важное, а именно – огромный американский рынок. Финансовый успех моделей Диора к тому времени доказал, что это самый эффективный путь развития бизнеса для парижского кутюрье.
Спустя год Коко Шанель вернула себе славу и царила еще семнадцать лет, закрепив за собой имидж одной из самых влиятельных персон двадцатого столетия. Начиная с 1924 года и до конца Габриэль Шанель и Пьер Вертхаймер, словно многолетние супруги, ссорились и скандалили, но не расставались. Они не могли обходиться друг без друга. Его не стало в 1965 году, а она работала до 1971-го, до последнего дня жизни. Все, что выпускается под маркой Шанель, по сей день принадлежит семье Вертхаймеров.
За несколько недель до смерти она утвердила новые духи – Chanel № 19. Это число мадемуазель тоже любила, ведь она родилась 19 августа. Парфюмер Анри Робер сочинил для Коко Шанель мшистый, горький, загадочный аромат, раскрывающийся каждый раз по-новому. Он звучит благородно, но иногда не слишком радостно – аромат элегантной женщины, познавшей и триумф, и одиночество в полной мере. Мало кому из смертных пришлось испытать эти состояния так ярко, как Габриэль Шанель.
Jean Patou
Радость века
Небольшой магазин моды в Париже был у Жана Пату (1887–1936), выходца из Нормандии, еще до Первой мировой войны. Однажды модели одежды, сшитые Жаном, понравились состоятельному американскому клиенту, и он скупил все готовое, что было в магазине. Это был позитивный опыт, но Жану Пату пришлось о нем забыть и отправиться на Первую мировую.
Он воевал на передовой, служил капитаном элитного полка зуавов. Эти войска считались во Франции самыми свирепыми, они в основном состояли из выходцев из Северной Африки, потомков янычар. По понятным причинам, после войны вернувшись к моде, Жан Пату повел бизнес смело и решительно. В своих идеях он в основном ориентировался на американский рынок; сделал ставку на «спортивный шик» и очень преуспел. Спорт тогда был развлечением состоятельных, а самыми элитными видами спорта, как и сегодня, считались гольф и теннис. Пату придумал качественный костюм для гольфа (в 2015 году на аукционе в Париже его продали за 85 тысяч евро). Знаменитая французская теннисистка Сюзан Ленглен в 1921 году появилась в Лондоне на Уимболдоне в костюме от Пату: шелковая юбка-плиссе до колен, оранжевая повязка на голове и кардиган в голубую полоску без рукавов. Сюзан Ленглен рекламировала наряд, красуясь перед толпой потенциальных клиенток в течение двух недель, и она выиграла турнир в одежде «от Пату!».
Конкуренты не остались равнодушными к такому успеху: к открытию в 1924 году Олимпиады в Париже труппа «Русский балет» Сергея Дягилева представила оперетту «Голубой экспресс», где сестра Вацлава, Бронислава Нижинская, танцевала с теннисной ракеткой и в костюме, имеющем все признаки одежды для тенниса «от Пату», включая повязку на голове. Костюмы для представления придумала Габриэль Шанель, Великая Мадемуазель никогда не стеснялась присваивать успешные идеи.
Сам Жан Пату к этой Олимпиаде придумал собственное действо. Проведя в США жесткий кастинг, выбрав из пятисот девушек шестерых, самых длинноногих и белокурых, он представил американских моделей в Париже. Многие тогда возмутились такому «самовару», привезенному в столицу мировой моды; но одежда модного Дома Пату отлично смотрелась именно на американских красавицах «с крепким телом». Об этом событии в Париже помнили еще долгие годы. Знаменитая манекенщица 1940-х Пралин вспоминала: «Спустя годы мы ответили им тем же», – имея в виду триумфальные «гастроли» француженок, так называемых «летучих манекенщиц», в США.
