Хочет, пусть таскает, не думаю, что с его ростом и весом я буду для него тяжелой ношей.
После моего согласия он аккуратно, словно я какая-то драгоценность, переместил меня на свои колени, удобно обхватил руками и только после этого поднялся на ноги.
Вау! Мой вес определенно не станет для него проблемой. И если Снор так и продолжит меня удивлять и очаровывать, все это закончится тем, что я нападу на него в сексуальном плане.
СНОР
Риита оказалась совсем непохожей на других самок. То, как она говорила, двигалась… она даже мыслила по-другому. За те минуты, что мы провели вместе, просто разговаривая, я испытал столько эмоций, сколько не переживал даже при своем первом столкновении с пиратом. До ее появления в моей жизни я вообще не знал, что могу почувствовать так много.
Идти по коридору со своей самочкой на руках было невероятно приятно. Она снова склонила свою голову так, чтобы прижиматься щекой к моей обнаженной груди.
Хорошо, что она осматривала место, в котором мы оказались, было бы совсем неловко, если бы она заметила, как моя кожа покрылась мелкими неровностями от удовольствия.
Ее поведение ставило в тупик. При ее пробуждении я ожидал истерики с криками и слезами, она же просто попросила вернуть ей броню и не высказала и грамма недовольства, когда я не сделал этого сразу Она не требовала одежду, еду. безопасность и нового воина. Она быстро перестала меня бояться. Она, хрупкая, маленькая самочка, тащила неизвестно сколько меня на себе. Другая бы бросила, еще и добила напоследок за то, что не смог ее защитить.
Моя репутация самого сильного воина была запятнана моей слабостью, а она сказала, что не сделала ничего такого. Сказала, что мы квиты. Я не знал, как у нее спросить, собирается ли она предоставлять эту информацию другим Айджам. Еспи да, то они потребуют меня сменить, им не нужен слабый король.
Этого захотят немногие, и как бы они ни старались, другого короля в ближайшее время у ЛарИны не будет. Но смута выйдет знатная.
Риита молчала, а через какое-то время и вовсе надела шлем. Я чувствовал, как от нее исходит недовольство. Чем я успел ее расстроить?
На всякий случай ускорил шаг Возможно, самочка недовольна из-за отсутствия еды. А быть может, ей стало больно от постоянного незащищенного контакта наших тел?
От этой мысли резко остановился, так, что голова самочки сильно качнулась в сторону.
— Что случилось? — встрепенувшись, принялась она озираться по сторонам. — Все в порядке? Почему ты так резко остановился?
— Тебе больно?
Даже дышать перестал, ожидая ее ответа.
— Почему мне должно быть больно? — голос самочки звучал удивленно.
Значит, мое последнее предположение было неверным.
— Ты надела шлем, и я чувствую твое недовольство.
— Ты можешь чувствовать мои эмоции? — она даже защиту с головы сняла, чтобы посмотреть мне в лицо своими изумленно округлившимися глазами.
Медленно кивнул и только сейчас понял, что чувствовать эмоции других невозможно. Значит, наша парная связь уже начала крепнуть, и этого бы не случилось, если бы Риита не чувствовала ко мне притяжения.
— Обычно нет.
Еще когда был жив мой отец, он говорил о том, что парам никогда нельзя врать, что они это почувствуют, и им будет по-настоящему из-за этого больно.
— Ты моя пара, и наша связь становится крепкой, поэтому я стал чувствовать твои эмоции.
— Серьезно? — кажется, она по-настоящему обрадовалась этой информации.
Странно. Обычно реакция противоположна. Самки не очень хотят подпускать к себе так близко даже свою пару.
— Ты радуешься, почему?
Я не мог пристально изучать выражение ее лица, так как продолжил путь. Вес самочки мне не нравился, слишком маленький. Ее надо хорошо кормить.
— Почему я не должна радоваться тому, что теперь нам будет намного легче понимать друг друга? — снова скрылась она за шлемом. мне не нравилось, что она пытается от меня спрятаться, но имел ли я право высказывать ей свое недовольство? Вместо этого решил ответить на ее вопрос.
— Обычно самочки не любят, чтобы в их личное пространство вторгались посторонние.
— Даже их пары? — она была по-настоящему шокирована.
— Особенно они, ведь другие не могут их чувствовать. Подобные способности даны единицам.
— Но ведь способность мужчин лучше понимать свою женщину — это по-настоящему круто! Они больные на всю голову, раз отказываются от подобного! — с жаром выпалила моя ноша.
— Самочки блокируют свою способность чувствовать своего воина потому, что не желают чувствовать его постоянное желание, еще меньше они желают чувствовать боль воина, если он был ранен в бою.
— Чувствовать желание своего мужчины они не желают, чувствовать его состояние тоже. И что ваши самочки в таком случае вообще желают?
— Положения в обществе и богатств.
Слова вылетали просто и легко. Я даже с каким-то удовольствием делился с Риитой информацией. Говорить ей и чувствовать в ответ ее возмущение было для меня блаженством. И я впервые почувствовал, что в моей душе просыпается надежда на то, что с Риитой, со своей парой, я смогу быть так же счастлив, как и отец с моей матерью.
— Ваши самочки совсем не самочки, — буркнула она раздраженно, вызывая внутри меня волну чего-то теплого и радостного.
Сейчас она снова была похожа на домашнего зверька, который фырчал и был недоволен своей жизнью постоянно.
— А кто?
Мне было по-настоящему интересно, что мне ответит моя пара.
— Форменные сучки!
Воскликнула, еще и руками всплеснула.
— Нам, кстати, направо, — резко сменила она тему. — Мы ведь ищем кухню?
И снова ее шлем сполз, чтобы показать мне голодные глаза, полные надежды.
— Мы должны поесть, — свернул я в указанном направлении. — Тебе надо есть очень много, ты совсем легкая. Когда мы прилетим на ЛарИну, тебя будут кормить самой вкусной и питательной едой.
Сказал и тут же осекся. А что, если она захочет вернуться на свою родную планету?
— Звучит замечательно, — вопреки моим опасениям, она не отвергла мою заботу, не попросилась домой. Это радовало и даже заставило меня улыбаться ровно до ее следующих слов:
— Я уже и забыла, как это — не чувствовать постоянного голода.
— На твоей планете так мало еды, что вы голодаете?
Не мог разобраться в ее чувствах.
Страх, боль, облегчение, радость, смятение и снова страх.
— Ты боишься, — мой голос больше походил на рычание. — Больше тебя никто не обидит. Я убью любого, кто захочет причинить тебе боль.
