Вот по этой причине Роман и предпочитал находить своё убежище в равнодушных цифрах. Цифры, как и деньги, всегда были ему более понятны, а их природа менее подвержена переменчивости и уж тем более эмоциям, чем такие люди, как Аврора, потерявшая в своём стремлении спасти дочь человеческое лицо.
Роман сам не до конца отдавал себе отчёт, почему он её терпит. Почему унижается перед отцом, почему подал идею с проектом «90736-Альфа» и почему теперь готов вбить последний гвоздь в крышку гроба собственной совести визитом к Щеглу? Ему же это было не нужно. Он был бы счастлив начхать на всё, работать дальше в Министерстве продовольствия, погрязнув в ворохе понятных цифр и сводок, больше не вспоминать ни Пирамиду, ни отца с его укоризненным взглядом, и терпеливо дожидаться кончины жадного старика, но вместо этого он уже в который раз шёл биться за деньги для этой стервы, которая его труды никогда не ценила.
Пока Джойс тихо умирала на каталке, мать навестила её всего один раз, а потом убежала в лабораторию, где наорала на всех за бездействие и больше к дочери не приходила. Даже этот эвдонский маньяк, который ей был никем, едва не ночевал рядом с девочкой, демонстративно наплевав на все угрозы госпожи Сантери. Сегодня, как раз перед стрельбой, Роман видел, как Каан читал ей какую-то нудную книгу о самратах. Грудная клетка Джойс тяжело поднималась и опускалась, лоб от боли в груди прорезали морщинки. Вместо лёгких работала подушка, которую приводили в движение аппараты, через трубку гнавшие воздух в маску на лице девчонки. Рядом, положив свою огромную голову на руку хозяйки, лежал Орешек и жалобно поскуливал, ведя ухом каждый раз, когда аппарат издавал непонятный стрекочущий звук. Букашка угнездилась на самом краю каталки и обнимала дремавшую за щиколотку. Даже Роман в этот момент почувствовал так не свойственную ему жалость.
Когда-то Вечный Наследник был уверен, что дочь Авроры доживёт до того момента, когда её мать найдёт нужную формулу ревинтола, которая бы не приводила к смертельным побочкам. Аврора и сама не допускала даже мысли об обратном, но постепенно эта уверенность превратилась в надежду, а потом в мечту, а теперь от неё осталась лишь тень, призрак, подгоняемый манией победить проклятую судьбу. Не то чтобы Роман желал Джойс смерти, конечно же, нет. Но он не был уверен, что то, что её ожидало в будущем, благодаря отчаянным попыткам её матери остановить смерть, было чем-то лучшим, чем естественная гибель.
Зрелище того, во что, весьма осознанно, Сантери превращала своего ребёнка, а также присутствие в Пирамиде постоянно бредущего по коридорам безмолвного Майло вызывало у Романа зыбкое чувство, что происходящее вокруг неправильно и противоречит какому-то неписаному закону. Из-за этого они с Авророй часто ссорились, но эта женщина всегда его побеждала, приводя в качестве победного аргумента тот факт, что у Романа не было собственных детей, и потому он просто не в состоянии по-настоящему её понять. А ссорились они часто, что было вполне ожидаемо, если учесть, что их отношения и начались с резкой неприязни друг к другу.
Они познакомились на конференции в «Альфа-Лире» после войны. Аврора делала какой-то доклад, а Роман напивался в баре после развода. Его жена не выдержала безразличия мужа, ушла к обвешанному наградами полковнику Скарпу, и Роман не стал её удерживать. Не то, чтобы он перестал её любить, он этого делать даже не начинал – так, послушался отца и решил предпринять попытку остепениться, а по существу, ему всегда было безразлично, находился ли в его доме ещё кто-то, кроме него, и он попросту перестал реагировать на присутствие или отсутствие жены в своей жизни. Совсем другое дело была Аврора Сантери.
Тогда, в фойе, он пил и отвечал на наивные вопросы сидящей рядом смуглой девочки о своём пьянстве. Она не понимала, почему бутылка этой вонючей жижи, как она назвала коньяк в рюмке Романа, может стоить три окна в золотой карте, когда апельсиновый сок был намного вкуснее и стоил всего одно. Когда Аврора их нашла, Вечный Наследник как раз отбирал свою рюмку у любопытного ребёнка и нарвался на крики её матери, проклятья и требования больше даже не смотреть в сторону её дочки. А спустя месяц Вечный Наследник пожертвовал «Мэссив Генетик» сумму, о которой в тот же день написали в каждой газете. Сантери как учёная нуждалась в спонсировании своих дорогостоящих проектов, а Роман был наследником самого влиятельного человека в городе, который, несмотря на преклонный возраст, упорно отказывался умирать, а потому его сын был склонен пускать пыль в глаза, используя широкие жесты. В тот момент он искренне считал, что сделал Авроре одолжение, и ему нравилось наблюдать, как она злилась, когда принимала его чек.
Довольно скоро они стали любовниками, сначала почти случайно, потом на регулярной основе. Роман даже находил эту связь забавной и сам себя называл неправильной проституткой, потому что сам платил Авроре за секс с собой, чтобы потом убраться восвояси. Вольски-младший всегда был уверен, что через неделю-другую эта женщина ему надоест, они расстанутся, и он, отдав ей последний чек, найдёт себе послушную вчерашюю студентку, женится и пустит корни в Министерстве, но у судьбы оказались на него совсем другие планы.
Шло время, но Роман постоянно откладывал своё расставание с Авророй, продолжал с ней спать, давал ей деньги, а в ответ получал только требование дать ещё. Отец всегда отмечал унизительность этой связи для своего сына, как и сам Роман, но он всё равно не уходил, повинуясь совершенно иррациональному желанию находиться рядом с Авророй несмотря ни на что. Она была единственной женщиной в его жизни, которая настолько сильно влияла на него, казалось, не прилагая к этому никаких видимых усилий. Возможно, это случилось именно благодаря тому холоду, который он ощутил от неё, едва увидев впервые. За всю свою жизнь он привык, что женщины липли к нему, едва услышав, сколько он стоит, но эта будто высекла из него искру, оскорбив через минуту после знакомства в холле «Альфа-Лиры». С первого дня она возбуждала его тело и мозг и провоцировала на яростные попытки добиться её расположения всеми доступными способами. Аврора вертела им как хотела. Им, человеком, который в своё время оставлял с носом всех финансовых ревизоров, а он послушно выполнял все её приказы в неподотчётной надежде на то, что хотя бы на один день его фигура затмит в её сердце те всепоглощающие чувства, которые она испытывала только к своей дочери. Но пока он довольствовался только тем, что она вспоминала о его существовании лишь в тот момент, когда счёт Пирамиды нуждался в пополнении, – и тогда он получал от неё все, о чём мечтал с первого дня их знакомства.
– Вы можете пройти, – секретарь в военной форме пригласила Романа в кабинет генерала. Когда Вечный Наследник вошёл в помещение, ему показалось, что он очутился не в кабинете Щегла, а прямо у него в голове. Дорогая, но скромная обстановка, минимум мебели, всё на своих местах, нигде ни пылинки. Никаких украшений или картин, даже фотографии предшественников не висели на стенах. Листы бумаги на рабочем столе лежали перед генералом чётко параллельно краям этого стола. Даже стакан с водой стоял на подстаканнике точно посередине, а ручка лежала параллельно подставке настольных часов.
– Я знаю, зачем вы пришли, – генерал не стал размениваться на приветствие. – Садитесь.
