– То есть теоретически он будет всегда молод?
– И, по всей вероятности, практически. Ему было в районе тридцати, когда, по нашим предположениям, случилась данная мутация, и с тех пор Каан внешне не изменился ни на один день. Это подтверждают и его личные фото из архива моего отца.
– А можно на него взглянуть?
– Боюсь, что это исключено, – учтиво возразила Аврора. – Прошу не обижаться.
– Но менейр Вольски обещал моему редактору один снимок.
– Роман мастер по части обещаний, – Аврора была непреклонна, – но я как глава компании вынуждена вам отказать. Доминик находится в Пирамиде с самого момента её основания, и каждый день каждому работнику «Мэссив Генетик» есть до него дело. Неусыпный интерес и любопытство утомляют, а в его случае ещё и ощутимо злят. Поэтому настоятельно не советую устраивать за ним охоту, если не хотите, чтобы ваша камера оказалась разбитой сразу после того, как будет сделан первый же снимок. С моей стороны это ни в коем случае не угроза, но за Доминика я ручаться не могу – он весьма вспыльчив и к тому же устал от постоянного внимания персонала.
– Понимаю.
На самом деле Кристина уже прикидывала в уме, как проберётся на задний двор ради эксклюзивного снимка и в качестве награды попросит у главного редактора две серебряные карточки. Она кивнула в знак согласия с предостережением Авроры и продолжила:
– Мы в редакции часто обсуждаем вашу работу и то, что она значит для Гёльдерлина, и, признаться, я никогда не могла понять, как такое возможно. Бессмертие всегда окружали легенды, а теперь мы с вами открыто обсуждаем доказательство невозможного. Как вы думаете, – она подалась вперёд, – какова вероятность, что данная мутация гена HL1S может быть обнаружена и у других людей?
На самом деле Кристина покривила душой, назвав то, что начинало твориться в редакции «Ока» при упоминании фамилии Сантери, обсуждением. Её коллеги до хрипа, до драки отстаивали своё мнение по вопросу деятельности «Мэссив Генетик». Кто-то считал эту работу самым важным делом, творящимся в интересах человечества, кто-то – преступлением против этого самого человечества, кто-то пытался найти в этих спорах общий знаменатель, а кто-то тихо сидел на своём месте, подвергая сомнению свои незрелые теории и ища новые факты, чтобы, как кирпичики, складывать их в основание нового мнения.
– Это неизвестно, – ответила Аврора, и Кристина будто уловила в её голосе сожаление не только учёного. – Мы с отцом, когда он был ещё жив, провели ряд исследований генов более пятидесяти тысяч человек и нигде не обнаружили каких-либо предпосылок для мутации в данном гене, – продолжала она. – В процессе обследований Доминика мой отец пришёл к выводу, что механизм его мутации запустила клиническая смерть, которую он пережил, но, если это так, то проверить вероятность данной мутации у других людей представляется возможным только через аналогичную ситуацию, что несколько негуманно, как вы понимаете. Поэтому в данный момент мы работаем с городскими госпиталями, которые предоставляют нам данные о больных, чтобы облегчить нашу работу. Да, это всё равно, что искать иголку в стоге сена, но, кто знает, возможно, нам улыбнётся удача и мы найдём второго Доминика, и тогда у нас появятся данные для более правильных выводов.
– Если честно, я думала, что всё звучит более обнадёживающе, – поджала губы журналистка. – А что думает сам Доминик? Каково ему жить, зная, что он переживёт всё вокруг? Каково это – фактически быть чудом природы?
– Не думаю, что Доминика с его безусловной уникальностью можно назвать чудом природы. То, что он из себя представляет, вполне объясняется логичными научными теориями. Я с определённой долей уверенности могу заявить, что всем известная легенда о бессмертии имеет в своей основе банальное невежество людей, которые до последнего момента понятия не имели о существовании организмов, способных восстанавливать строение всех своих клеток. Если бы, скажем, лет пятьсот назад учёным времён Святой благодати рассказали о существовании на планете животных, способных заново выращивать утерянные части тела или полностью тела, этот смельчак бы очень быстро оказался на костре. Однако сейчас никто не назовёт ересью и не поставит под сомнение факт существования ящериц, способных заново отращивать отброшенные хвосты, морских звёзд или простейших организмов, способных восстанавливать себя полностью из единственной клетки, не так ли? Вы слышали о губках или гидрах?
– Конечно, – кивнула журналистка. – В школе.
– Эти организмы запрограммированы на самовосстановление из отдельных частей в отдельную особь. Вы скажете – это простейшие организмы, а я скажу, что за этим явлением стоят колоссальные по сложности процессы, протекающие на клеточном уровне. Когда дело касается восстановления структур, ничего не может быть просто. Это свойство, заложенное в ДНК. Что же касается случаев феноменальной регенерации тканей тела человека – как считаю лично я, это свойство организмов обусловлено именно мутацией, а мутация лежит в основе эволюции, с которой рука об руку идёт всё живое на планете с начала самой жизни. И то, что мы делаем в лаборатории, – лишь попытка узнать причину и механизм этой мутации гена HL1S.
– То есть, иными словами, Доминик Каан – представитель нового витка эволюции?
– Если это так, то данная теория рано или поздно подтвердится появлением людей с аналогичной ему мутацией.
– А если нет?
– Тогда К-17-34-05 будет единственным из ныне живущих людей, кто доживёт до гибели Солнца. В этом случае у Доминика просто не останется возможности выжить – умирающая звезда сожжёт его тело вместе со всей планетой, уничтожив тем самым его фермент теломеразы вместе с клетками как факт.
– Значит, вы работаете над тем, чтобы составить ему компанию? – попыталась пошутить журналистка, но Аврора даже не улыбнулась.
– Я бы не хотела жить вечно, – призналась она, – хотя мой партнёр Роман иного мнения. Я же считаю, что это слишком тяжёлая ноша. Лично мне больше хотелось бы узнать причину необъяснимой активации теломеразы и то, что нужно сделать, чтобы этот фермент не активировал деление старых клеток, уже накопивших генетические ошибки, что приводит к раку. И, если это представится возможным, попытаться синтезировать сыворотку, которая продлит жизнь клеток умирающего больного. Я не ставлю перед собой задачу жить вечно. Моя задача – сама жизнь.
– Это связано с болезнью вашей дочери?
Вопрос даже для самой Кристины прозвучал бестактно, и она устыдилась.
– И с этим тоже, – Аврора с трудом сдержала порыв плеснуть журналистке кофе в лицо. – У Джойс синдром раннего разрушения клеток, который в народе обычно зовут синдромом Ходячего Мертвеца. Для него характерно достаточно прогрессивное отмирание живой ткани после полового созревания, обусловленное мутацией всё того же гена HL1S, из-за чего приходится прибегать к замене её органов на искусственно выращенные из биосовместимых материалов. Случай один на миллиард.
– Наверное, это очень сложно для матери…
– Мы делаем всё возможное, чтобы справиться и с этой проблемой.
