– Может быть, тебе включить звуки леса? – предложила она. – Ты поспишь.
– Смеёшься? – Доминик закрыл лицо рукой. – Я половину жизни провёл в лесу. Слышать его больше не могу.
Он лежал в тишине, отсчитывая про себя последние минуты своего заключения в белой пыточной камере, и иногда его дыхание прерывал резкий прерывистый кашель. Несмотря на все запреты и постоянные досмотры, в ходе которых у непокорного капрала изымали незаконный табак, Доминик всегда умудрялся пронести в Пирамиду сигареты и выкуривал в день не меньше десятка. Но уж лучше так, чем когда в ответ на очередные санкции со стороны госпожи Сантери он и вовсе устраивал настоящую диверсию – доставал виски, по всей вероятности, там же, где брал и сигареты, и напивался до беспамятства накануне процедур, после чего его кровь становилась вовсе непригодной для новых исследований.
В комнате наблюдений появился Рошер.
– Всё в порядке, профессор? – спросил он, не сильно беспокоясь о подчинённом.
– Как сказать? Как обычно.
М’гату включил микрофон.
– Спите, капрал?
Синяя кривая медленно коснулась отметки нормы и двинулась вдоль неё.
– Что нужно, подполковник? – желчно поинтересовался Доминик.
– Решил, что вам не будет лишним узнать, что я час назад столкнулся в буфете с ньети Адлер.
Синяя кривая чуть дёрнулась вверх, как игла сейсмографа, которая уловила слабый толчок.
– Подопечная без разрешения прошла в кафетерий? – промямлил Доминик, не открывая глаз. – Какой ужас. Немедленно отправить её в одиночку на трое суток.
– Она написала заявление на имя Авроры, где описала то, как вы заманили её на крышу и пытались сбросить вниз.
Доминик оторвал голову от подушки.
– Она написала на меня жалобу?
– А вы думали, ваша выходка сойдёт вам с рук?
– Зараза, – тихо выругался капрал.
– Вы же понимаете, что из этого следует?
– Лишишь меня перекуров? – Несмотря на остроту, лицом Доминик заметно помрачнел.
– Ваши шутки неуместны. Заявление видела Аврора, наказание будет приведено в исполнение, когда профессор Аяр закончит забор крови.
– А может быть, не надо? – дрогнул голос Сели. – У него же опять может начаться приступ. Как его врач, я вас прошу…
Но Рошер жестом приказал ей замолчать.
– Кстати, утром я провёл сканирование вашего личного компьютера, – довёл до сведения капрала подполковник.
Почувствовав неладное, Доминик сел.
– Ты сделал что?
Рошер улыбнулся.
– Наш компьютерный гений выявил скрытую папку в периферийной директории. Ему понадобилось несколько часов, чтобы взломать встроенный вами пароль. Прекращали бы вы использовать эвдонский, это всё равно не поможет.
– Взломал мой компьютер? Какого чёрта?!
Доминик вскочил с кровати и поморщился, когда игла в его вене больно шевельнулась под кожей. Его голова загудела, стены будто опрокинулись на пол. Капрал схватился за железную спинку кровати, чтобы не упасть, и сел.
– Кто дал вам право лезть в мои личные файлы?!
– У вас не должно быть скрытых файлов – приказ Авроры. Забыли? К тому же это было весьма милое фото. Это скриншот с камеры слежения? А Джойс знает, что вы храните её снимок?
– Знаете, подполковник, а не пошли бы вы в…
Рошер успел выключить динамик, и ругательство, призывающее его отправляться в отверстие, для этого не предназначенное, чтобы заняться любовью с самим собой, задохнулось в тишине эфира. Рошер улыбнулся, как охотник, который загнал в капкан огромного зверя.
– Капрал, не ругались бы вы в присутствии дамы, – заметил Рошер, снова включив переговорное устройство.
– Переживёте.
– Но я вас понимаю, – сказал он, растягивая полные губы в улыбке. – Джойс красивая, несмотря на измождённый вид и перспективу стать недочеловеком.
– Вы не забыли, что говорите о собственной дочери?
– Она мне не дочь.
– Поганый sakard!
Впрочем, подполковник пропустил мимо ушей эвдонское оскорбление.
– Кстати, я взял на себя смелость доложить ей о найденном файле.
– Это ещё зачем?
– Затем, что я считаю это правильным. Признайтесь, капрал, – потребовал подполковник.
– В чём?
– Что Джойс вам нравится.
Доминик попытался встать, как вдруг ноги его подкосились, и он, как сломанный, опустился на пол. Рука схватилась за алюминиевую стойку. Вторая прижалась к виску. Доминик застонал.
– У него приступ! – испугалась Сели, вскочив с кресла. – Что вы наделали, подполковник?! Это будет в моём отчёте!
На экране монитора Доминик лежал на полу в позе эмбриона, схватившись обеими руками за голову.
Рошер встревоженно огляделся и поспешил в бокс. Три двери, три проверки ключа. Ещё не хватало получить наряд из-за проклятого эвдонца!.. Он вошёл в бокс. Место, где только что корчился от боли капрал, оказалось пустым.
– Что за?..
В следующее мгновение ему на лицо с силой опустился длинный серебряный прут. Сели уже набирала из ампулы голубую сыворотку, когда взглянула на монитор и увидела, как Доминик ударил М’гату по голове металлической стойкой для капельницы.
В шее хрустнул позвонок. Подполковник закричал. Из его носа брызнула кровь. Рошер схватился за разбитое лицо и кинулся к тревожной кнопке на стене у двери. В воздухе прямо перед его лицом мелькнула алая петля. Тугая пластиковая трубка устройства для сбора крови обхватила его горло. Сильный толчок опрокинул его на спину.
– Помогите! – пытался прокричать подполковник, но губы его двигались без звука. Его ногти вцепились в удавку на шее, царапая кожу до крови. В глазах потемнело.
– А теперь мы сделаем так. Я задушу тебя, как крысу, и катись оно всё к чёрту. – Доминик до хруста в костяшках стянул трубки капельницы на шее подполковника, обхватив брыкающуюся жертву обеими ногами. М’гату сипел, царапался, но Каан не давал ему шанса вырваться на свободу.
В коридоре послышался гулкий стук каблуков.
– Доминик, что ты творишь?! – закричала Сели и остановилась в дверном проёме. – Отпусти его! Ты его задушишь! Хватит! – крикнула женщина. – Хватит! Прекрати сейчас же! Пожалуйста!
Она попыталась вступиться за Рошера, но отступила, поймав на себе пугающий лютой свирепостью взгляд Каана, сосредоточенно сжимающего удавку на жертве.
Она застыла, растерянно наблюдая, как эвдонец душит подполковника. Налитые кровью глаза уставились на тревожную кнопку, приказывая профессору нажать её. И Сели повиновалась. Она бросилась к красной кнопке, занесла руку и… её рука застыла в воздухе.
