В комнате вместе с ними находилось ещё человек пятнадцать. Интересно, где сейчас Бранд? Доложили ли ему о том, что она сейчас пройдёт тест? Она не сомневалась, что доложили – его люди, особенно полковник Скарп, всегда доводят до сведения генерала всю информацию о младших Адлерах. Что уж говорить о тесте крови? Айла не сомневалась, что генерал уже знает, где она и что с ней будет, но, сколько бы ни вглядывалась за стекло, она его там не видела.
Айла села между картёжником и леванеской.
– Фернандо Монтонари. – Мужчина сунул карты в карман и протянул ей руку.
– Каролина. – Она ответила на рукопожатие. – Можно просто Айла.
– Тогда я просто Эрнан.
– Эрнан Монтонари? – улыбнулась леванеска, отчего её остренькое личико стало похожим на мордашку лисички. – Не боишься?
Мужчина снисходительно пожал плечами.
– Я не суеверный, как и мои родители. Просто назвали в честь прапрадеда. Делов-то.
– Так, выходит, ты из тех самых Монтонари?
– Никогда не сидела в полуметре от наследника трона?
– Южные графы никогда не занимали королевский трон, – опровергла его право на престолонаследие девушка.
– Зато дрались за него так, что господи помилуй. Но это неважно – монархии-то уже давно нет.
– Надеюсь, хоть ты-то никого не отравишь? – на всякий случай осведомилась Айла.
– Это будет во многом зависеть от того, удастся ли мне раздобыть в Пирамиде «Сонный пурпур». – Мужчина призадумался. – Или «Амалабрис»? Никогда не мог запомнить, чем мой дед предпочитал травить неугодных политических деятелей и членов семьи. Но, я думаю, всё же стоит попросить Аврору не приводить сюда тигров. Примета плохая.
– Я Ашантима, – спохватилась леванеска и протянула Айле руку. – Зови меня Ашанти или Шан.
Айла пожала ей руку.
– Давно вы здесь? – спросила она, рассматривая людей по ту сторону стеклянной стенки и не понимая странной надежды всё ещё увидеть за ней генерала.
– Я – часа три. От скуки скоро удавлюсь, – ответил Эрнан и запустил пальцы в волнистые чёрные волосы, которые, как, по всей вероятности, и большие клыки, он унаследовал от своего полного тёзки. – Правда, последние тридцать минут общество здесь стало куда приятнее голых стен. – Он подмигнул Ашантиме, а та, сморщившись, как изюм, швырнула в него стёганую подушку, которая угодила прямиком в довольное лицо.
Да, похоже, Айла поторопилась, посчитав, что этот пылкий кантамбриец оставил попытки обратить на себя внимание леванески.
Эрнан рассмеялся и сунул подушку под голову. Айла наблюдала за незнакомцами через стекло.
– Когда уже начнётся этот проклятый тест?
– Тот ординатор, ну тот, с нервным тиком, сказал, что в двенадцать. – Эрнан устроил голову поудобнее на добытом трофее. – Но я слышал, что нас тут задержат – одного из новеньких потеряли…
– …Уберите от меня свои руки! – Дверь снова открылась, и вошли две недовольные медсестры, которые буквально волокли за собой плотного мужика с щетиной, что делала его похожим на стриженого ежа.
– Менейр Талли, идите на место! – ругалась одна, подталкивая мужчину. – Сейчас же!
– О, похоже, его уже нашли. – Эрнан легонько тронул локоть Айлы.
– Я и сам сюда шёл!
– Вы шли к закрытой зоне!
– Святая Гуннильда! А кто виноват, что вашу Пирамиду строил какой-то кретин! В ваших коридорах не разберёшься! Понастроили лабиринтов! А ваши дубины не могли по-человечески объяснить, куда идти? Что, была такая острая необходимость тыкать мне в лицо пистолетом?!
– Сядьте! – Медсестра ткнула пальцем в пустой угол.
– Угол? Мне, по-вашему, пять лет? Я вазу разбил? Почему в угол?
– Сядьте и замолчите, иначе я вызову охрану, и вас свяжут!
Мужчина вырвал у цепких медсестёр свой рукав, насупился и сел на указанное место в углу.
– Раскомандовалась, – проворчал он. – Гоняют туда-сюда, как барана.
С этими словами он сложил руки на груди, о чём-то задумался и замолчал.
– Кстати, говорят, после теста нас представят куратору, – отметил Эрнан. – Слышал, нас будут обучать борьбе и стрельбе и посвятят в радости ближнего и дальнего боя, а через год предоставят «Треангулу» доклад о том, пригоден ли каждый из нас к службе или нет. Все, у кого будет хорошая характеристика, попадут в специальный отдел, а те, кто не дотянет до нужного балла, останутся в массовке, а это значит, что в случае начала войны между городами первые присоединятся к элите и будут управлять войсками, а вторые попадут в мясорубку.
– То есть как это? – Тонкие брови Ашанти взмыли вверх. – Всех, кто не получит нужный балл, отправят на войну, как пушечное мясо?
– Шан, это просто слух.
– А если это правда?
– Откуда ж мне знать?
– Будет-будет война, – забухтел оскорблённый своим наказанием в углу менейр Талли. – Львиная Лапа всё под себя подмял, все города высосал и косточки обглодал. Думаете, им это нравится? Будет война, вот увидите. Налетят истребители на Гёльдерлин, несмотря на карантин, и оставят от нас только пепел и кости.
– В таком случае я бы постарался набрать баллов побольше.
– Тебе легко говорить, – фыркнула леванеска, – ты из военной семьи.
– Военная династия Монтонари закончилась на моём отце, а я половину жизни просидел за карточным столом. У меня нет никаких преимуществ. Хотя, соглашусь, мотивация не попасть в самое пекло весьма неплохо подогревает желание показать себя с лучшей стороны. Вот ты мне скажи, Шан, как здесь вообще оказалась именно ты? Это ты-то будешь воевать? Ты же размером с мизинчик. Признавайся, тебя продали Пирамиде? – с усмешкой поинтересовался Эрнан, за что получил ещё один испепеляющий взгляд. – Понял, молчу.
Когда он поднял обе руки в жесте полной капитуляции, край его рукава сполз и из-под него показалась татуировка в виде стрекозы.
Мужчина отследил обращённый на него озадаченный взгляд и одёрнул рукав.
– Это было давно. Не пугайтесь.
– Не знала, что илайцы бывшими бывают, – усомнилась в его отказе от прошлого Айла.
– Бывают, – ответил Монтонари, – когда сбегают из Катакомб среди ночи, уклоняясь от пули.
– Так ты видел Тёмного Илая? – высунулось из-за плеча Айлы встревоженное личико Ашантимы.
– Видел.
– И какой он?
– Живучий.
– Я слышала, это илайцы взорвали тот мост.
– Не, они бы не стали. Илай только и делает, что портит кровь Вольски, а мост принадлежит не им, а городу. Думаю, это отверженные постарались. Если кому этот взрыв и был выгоден, то только им.
– И какая же выгода? – подвергла сомнению его слова Айла.
