— Как хорошо, что у тебя есть номер начальника твоего начальника, — пытается подколоть меня та.
— У меня он тоже есть. Он есть у всех, кого набирал лично Геннадий Юрьевич, — парирует Рита, ставя жирную точку на этом споре.
— У меня он тоже есть, мне Олег дал, — фыркает Карина, — но я им по пустякам не пользуюсь.
— Если для тебя увольнение — это пустяк, то ты так никогда им и не воспользуешься, успокойся, — отвечаю ей и принимаю следующий заказ.
Сегодня у нас в кафе хорошая акция на кофе на вынос, поэтому работаем мы втроем…
Это, конечно, неполная правда. На самом деле Карину приставили к Рите: чтоб та, как самая ответственная и надежная, за ней следила и в конце недели дала объективную оценку ее работе.
В объективности Риты я не сомневалась. Я очень сомневалась, что Карина и на следующей неделе останется такой же послушной и вежливой с посетителями… потому что с нами она продолжала общаться по-хамски, объясняя это тем, что личное отношение к нам непосредственно к ее работе не относится.
***
Такая везде себе лаз найдет.
— Так из-за чего наша тихушница сегодня витает в облаках? — протягивает Карина, когда у нас появляется свободная минутка.
— Тебе рассказать всю историю моей жизни? — предлагаю ровным голосом.
— Нет, спасибо, я обойдусь, — фыркает та, — но можешь сразу перейти к пикантным подробностям — хотя я уверена, что в твоей жизни их просто не может быть.
Ничего ей не говорю. Таких, как она, вообще лучше игнорировать.
Но перед глазами то и дело возникают картинки из вчерашнего дня. Неожиданный поцелуй Чону… нашу прогулку до дома — когда мы шли, взявшись за руки… наше прощание в лифте — когда он вновь поцеловал мою руку… его взгляд — когда нас медленно отделяли друг от друга дверцы лифта…
Ооооо, это не жизнь, а прям сироп какой-то! Пора выбираться наружу из всей этой сладости и вспомнить, что…
Осекаю саму себя, потому что в двери кафе неожиданно входит Лин. Стоит ли комментировать мой внутренний монолог в тот момент?
— Оу! Это он, да? Сын богатенького папаши, который разгромил кафе на прошлой неделе, — Карина тут же оживает и начинает спешно прихорашиваться, — он еще при мне один раз заходил… Думаю, теперь моя очередь встать у кассы!
Смотрю на нее, смотрю на Риту… затем мы обе вздыхаем.
— Обслужишь меня? — с ходу спрашивает Лин, подходя к стойке и моментально разрушая все воздушные замки нашей местной красотки.
— Хорошо, — не желая развязывать с ним конфликт, отвечаю я.
Карина и Рита смогут справиться и без меня. К тому же Геннадий Юрьевич дал мне все козыри в руки — на случай прихода сына господина Кана. Так что я имела право отойти и обслужить нашего «випа» без каких-либо последующих претензий в мой адрес, мол, «она ушла с рабочего места».
Прохожу с ним к столику и остаюсь стоять рядом, ожидая заказа.
— Он предложил тебе место администратора, — без предисловий произносит Лин, глядя в меню.
— Да, — отвечаю, прекрасно понимая, о ком он.
— И ты согласилась.
— Да, — вновь киваю.
— Почему? — в лоб спрашивает Лин; мне на это нечего ответить. Не выкладывать же ему все свои мысли по этому поводу! — Ты поставила меня в неудобное положение. Ты в курсе?
Вновь молчу, опуская взгляд вниз.
— В глаза мне смотри, когда я с тобой разговариваю, — чуть жестче произносит Лин, и я поднимаю взгляд на него.
Не сказать, что мои глаза светятся радостью в этот момент…
— Зачем ты это сделала? Хочешь влезть в мои отношения с Анатолем?
Спокойствие в его голосе не могло меня обмануть: я вижу, что Лин заведен.
— Я не хочу никуда влезать. Я хочу работать в спокойном месте, где у меня будет гарантированный доход, — отвечаю ровно.
— Клуб никогда не был и не будет спокойным местом, — цедит Лин.
— Возможно. Но не в каждый клуб приезжает ОМОН, чтобы разогнать бандитские группировки, мешающие простым людям отдыхать. Я не хочу работать в заведении, где подобное возможно.
— Тогда, может, стоит поменять место работы? — склонив голову, холодно уточняет Лин.
— Я не имею возможности ходить на собеседования. У меня просто нет на это времени. Так что предпочитаю остаться там, где я работаю сейчас, — начиная уставать от этого бессмысленного разговора, отвечаю ему.
— Ты вынуждаешь меня действовать грубо, — произносит Лин, перевод взгляд на свои ладони.
— Прошу, не выставляй меня причиной своего плохого поведения, — отвечаю негромко, — в своих поступках™ можешь винить только себя.
— И когда ты стала такой смелой? — нехорошо усмехается сын господина Кана.
— Ты сам спровоцировал мою агрессию, когда высмеял меня и мои мысли во время нашей последней встречи… — сжав кулак, отвечаю, — да, кстати, не хочешь поделиться — почему твой отец взял меня под защиту?
Лин поднимает на меня взгляд и прищуривается.
— Не лезь в это. Я тебя серьезно предупреждаю, — произносит он.
— Не лезть в это, не мешать тебе вести дела в клубе, выдать имя человека, который меня защищает — у тебя так много требований ко мне, — смотрю на него внимательно, — но на мои вопросы ты отвечать не торопишься.
— Даже не мечтай, что когда-нибудь отвечу, — Лин растягивает улыбку на губах, — не тот уровень допуска.
— Тогда не жди, что я буду выполнять твои требования, — спокойно отвечаю.
Некоторое время Лин смотрит мне в глаза, ничего не говоря — что дает мне возможность допустить невероятную мысль…
Все его претензии ко мне беспочвенны.
Но не потому, что он не имеет силы или авторитета… а потому что в отношении меня его авторитет не подкреплен отцовским словом.
Кажется, у нас с Лином пат.
И я не знаю, что я испытываю по этому поводу…
— Мой отец… он что-то сделал для вас, верно? — спрашиваю негромко, но тут же отшатываюсь от стола, потому что Лин резко поднимается, ударив по столешнице.
— Твой отец будет сидеть не всю жизнь, а лишь десять лет, ТОЛЬКО БЛАГОДАРЯ МОЕМУ ОТЦУ. Запомни это и никогда больше не суй свой нос в это дело, — хлестнув по мне каждым словом, произносит Лин.
Смотрю на него во все глаза и не могу поверить услышанному.
Этого не может быть. Отец не пошел бы на сделку… никогда… да и что такого он мог предложить господину Кану, что тот позаботился о сокращении его срока и дал мне свою защиту?
— Я вижу по твоему лицу, что ты не веришь моим словам, но это так. Твой отец — такой же грешник, как и все. Смирись с этим и заканчивай строить из себя оскорбленную гордость, — цедит на ухо Лин, сжав мою руку в районе предплечья.
