– Ты лгал мне! Я ухаживала за тобой, читала тебе, носила тебе еду – а ты лгал! Я сообщала тебе новости – и даже прыгнула в твою постель! А все, что ты делал, – это играл на моем расположении – и лгал!
– Было слишком опасно разоблачать себя, – ответил он и добавил: – Говори тише, не повышай голос.
Джулианне хотелось снова ударить его – а потом выцарапать ему глаза. Но она послушно понизила голос:
– Мы были любовниками на протяжении нескольких недель! В любой момент, до, в течение или после того, как мы занимались любовью, ты мог бы сказать мне правду!
– На самом деле не мог.
– Боже милостивый! Все те улыбки, все те страстные взгляды, нежности и ласки – все это было ложью!
Он поколебался, но все-таки сказал:
– Я очень привязался к тебе.
Джулианна ударила Педжета снова, и на этот раз он позволил ей это. Потом она попятилась, и с губ невольно слетел крик:
– Я полюбила тебя!
– Ты полюбила мужчину, которым хотела меня видеть.
– Я полюбила мужчину, которым ты назвался – которым ты прикидывался! И это очень устраивало тебя, не так ли? – Ужас захлестнул Джулианну, стоило ей осознать, что она была лишь игрушкой в его руках. – О, ты собирался соблазнить меня, ты хотел заставить меня полюбить тебя! Ты – жестокий, бессердечный, лживый ублюдок! Убирайся! Прочь от меня! Отправляйся во Францию! Надеюсь, там ты сдохнешь!
И она горько разрыдалась.
Педжет вздрогнул.
Когда он больше не шевельнулся и не проронил ни слова, Джулианна наконец-то смогла справиться со слезами и отвернулась, чтобы найти носовой платок в кармане одного из своих платьев, висевшего на стенном крючке. Когда она обернулась, Педжет тихо произнес:
– Я и в мыслях не имел причинить тебе боль. Я лишь рассчитывал защитить себя. Возможно, однажды, когда немного успокоишься, ты поймешь, почему я вел себя именно так.
– Я никогда не смогу этого понять.
– Я пробуду в Лондоне несколько недель – на тот случай, если тебе понадоблюсь.
Она снова чуть не задохнулась от негодования:
– Ты внушаешь мне отвращение. Я никогда не обратилась бы к тебе – ни в коем случае.
– Тебе стоит лишь сообщить мне, в мой дом в Мейфэре. Если ты вдруг попадешь в беду, Джулианна, просто извести меня. Спроси Бедфорда.
Ее помутившийся на мгновение разум пытался постичь смысл сказанного. Его ведь звали Педжет. Кто такой тогда Бедфорд?
– Джулианна, ты спасла мне жизнь. Я знаю, что сейчас ты не готова воспринять сказанное мной, но я весьма признателен тебе, и я у тебя в долгу.
– Если бы я знала, что ты – шпион, я позволила бы тебе умереть.
– Мы оба знаем, что ты не сделала бы этого.
Слезы подступили снова, но Джулианна из последних сил пыталась сдержать их.
– Мне пора уезжать. Твой брат ждет меня на улице с нанятым экипажем. Мне очень жаль, что все закончилось именно так.
«Он уезжает…» – мелькнуло в голове Джулианны. И как это ни странно, сердце вдруг пронзительно закричало, протестуя. Джулианна обхватила себя руками, пытаясь не обращать внимания на охватившее ее смятение.
– Скатертью дорога!
Но он замер, пристально изучая ее лицо, – так, словно собирался сказать что-то еще.
И Джулианне внезапно захотелось, чтобы Шарль бросился к ней, взял ее за руки и сказал, что любит ее. Но Шарль не существовал! На его месте был незнакомец…
Как же она ненавидела его!
Педжет вздохнул и направился к двери, но на пороге вдруг остановился:
– Есть еще одна важная вещь. Ты должна забыть, что когда-либо вообще слышала обо мне, не говоря уже о том, что мы были знакомы.
Разве он не хотел разорвать все связи? Теперь-то она понимала почему.
– У меня много врагов, Джулианна, но, уверен, ты не одна из них.
Джулианна закипела от гнева, ее ладони сжались в кулаки.
– Иди к черту, туда, где тебе самое место! – выкрикнула она, с горечью добавив: – Шарль был героем! А ты, Педжет? Ты – трус!
Лицо Педжета приобрело непроницаемое выражение, он повернулся и вышел из комнаты.
Глава 7
Проходя мимо гостевой спальни, Джулианна помедлила. Амелия оставила дверь открытой после того, как поменяла постельное белье. Пораженная в самое сердце, Джулианна заглянула в опустевшую комнату.
Три дня прошло с тех пор, как Педжет уехал из Грейстоуна, и ощущение шока прошло. На его месте зияла огромная, ужасающая живая рана.
Джулианна всматривалась в комнату, которую почти целый месяц занимал Шарль. Бедняжка изо всех сил боролась с собой, стараясь не позволить ни одному воспоминанию возникнуть в памяти. Увы, она по-прежнему видела смелые, многозначительные взгляды Шарля, его глубокие и пронзительные зеленые глаза… Джулианна любила его сильно, всецело, самозабвенно, но она была слишком глупой – полюбила того, кого не существует на самом деле!
Джулианна резко захлопнула дверь. Нет, нельзя страдать из-за разбитого сердца! Это просто невозможно. Тосковать от любви следовало бы лишь в том случае, если бы Шарль действительно существовал.
Имя Шарля Мориса было вымышленным. На самом деле его звали Доминик Педжет.
Джулианна задрожала. Ну как, как она могла быть такой слепой? А вот Том мгновенно что-то заподозрил. Разве она сама не задавалась время от времени вопросами по поводу Шарля, его манеры говорить и держать себя, его красноречия, его образованности?
Но у него на все было объяснение, а она с жадностью впитывала каждое его слово.
Джулианна никак не могла унять охватившую ее дрожь. Ну сколько еще она будет вот так страдать? Помнится, Педжет сжимал ее в объятиях, глядя на нее с неистовым, пылким жаром, ведя ее к вершинам страсти. Он держал ее за руку, с нежностью улыбался ей, смотрел на нее с теплотой и любовью. И все это было ложью.
Возможно, Джулианна чувствовала бы себя лучше, если бы проклятый шпион-тори действительно полюбил ее вместо того, чтобы использовать в своих низких целях.
Неужели Педжет и в самом деле считает, что Джулианна забудет, кто он?
Она мрачно повернулась к лестнице, осознавая, что могла бы отомстить, если бы по-настоящему хотела этого. Доминик Педжет был шпионом. С каким удовольствием ее парижские друзья заполучили бы подобную информацию!
Из гостиной донеслись голоса Амелии и матери, и Джулианна направилась к лестнице, изо всех сил пытаясь взять себя в руки. Она поведала Амелии голые факты по поводу личности Доминика Педжета, отчаянно стараясь при этом скрыть свои чувства от сестры. Джулианне хотелось рыдать ночами, засыпая в слезах, но ей приходилось сдерживаться. Она позволяла себе роскошь поплакать, лишь когда Амелия уходила, оставляя ее дома одну.
