И Джулианна подумала о том, что его английская речь, хотя и сдобренная сильным акцентом, тоже весьма впечатляет.
Это замечание, похоже, порадовало француза. Переведя взгляд на Амелию, стоявшую у его кровати, Шарль спросил:
– А что еще сестра рассказала вам обо мне?
На лице Амелии мелькнула натянутая, неестественная улыбка.
– Возможно, вам лучше спросить об этом у нее самой. Прошу прощения. – Старшая сестра повернулась к Джулианне: – Маме пора ужинать. Увидимся позже, Джулианна.
И Амелия удалилась.
– Я ей не понравился, – заметил Шарль, снова переходя на французский язык, и в его тоне засквозили смешливые нотки.
Джулианна резко вздрогнула и увидела, как Шарль положил руку на обнаженную мускулистую грудь.
– У Амелии очень строгий, рассудительный характер, месье.
– В самом деле? А я и не заметил.
Джулианна почувствовала, как часть сковавшей ее напряженности улетучилась.
– А вы, месье, в прекрасном настроении.
– Да и как может быть иначе? Я проспал несколько часов, а сейчас нахожусь в компании красивой женщины – моей собственной сестры милосердия.
И он в который раз одарил ее долгим взглядом.
Джулианна вмиг почувствовала, как тяжело перевернулось сердце в груди. И поспешила напомнить себе о том, что все французы обожают флиртовать. Чтобы скрыть смятение, она произнесла:
– Вы проспали больше суток, месье. Разумеется, вы чувствуете себя гораздо лучше.
Его глаза удивленно распахнулись.
– Какое сегодня число, мадемуазель?
– Десятое июля, – ответила она. – Это важно?
– Я совсем утратил чувство времени. Как долго я нахожусь здесь?
Джулианна не могла понять, что так беспокоит гостя их дома.
– Вы здесь вот уже восемь дней, месье.
Его глаза округлились.
– Этот факт тревожит вас? – Она подошла ближе. Сестра оставила поднос с едой для больного на прикроватном столике.
Шарль снова улыбнулся:
– Я просто удивлен.
Джулианна подтянула кресло к изголовью кровати.
– Вы голодны?
– Просто умираю с голоду.
Она уселась рядом с Шарлем:
– Вам нужна помощь?
– А вы не устали ухаживать за мной?
Осторожно глядя на него, Джулианна ответила:
– Конечно нет.
Подопечному, судя по всему, понравился ее ответ. Джулианна вдруг осознала, что они смотрят друг другу в глаза – уже довольно долго – обреченно, не в силах оторваться. Ценой невероятных усилий Джулианне удалось отвести взгляд. Ее щеки, казалось, горели. Точно так же, как горло и грудь.
Она помогла Шарлю поставить поднос на колени и уселась обратно в кресло, когда он приступил к ужину. В комнате воцарилась тишина. Раненый явно проголодался. Джулианна уже без утайки, открыто смотрела на него, начиная думать, что он счел ее привлекательной в той же степени, что и она – его. Конечно, все французы склонны заигрывать… но что, если Шарль чувствовал к ней то же самое, что и она – к нему?
Сердце неустанно колотилось в груди. Джулианна смотрела на тени в комнате, огонь в маленьком камине, темную лунную ночь за окном – и осознавала, что они с Шарлем только вдвоем, наедине в его спальне, поздним вечером.
Покончив с ужином, он снова откинулся на подушки – так устало, словно поглощение пищи потребовало немалых усилий, и все же его взгляд по-прежнему был серьезным и проницательным. Джулианна переставила поднос на стол, гадая про себя, что же мог значить этот сосредоточенный, пристальный взгляд.
В этот очень поздний час было неприлично оставаться здесь, наедине с едва знакомым мужчиной. Но он только что проснулся. И как ей поступить – уйти? А если она останется, Шарль поцелует ее снова? Наверняка нет, он, вероятно, даже не помнит тот поцелуй!
Шарль нарушил молчание, тихо спросив:
– Я заставляю вас чувствовать себя неловко?
Джулианна вспыхнула, уже приготовившись отрицать это. Но потом передумала:
– Я просто не привыкла проводить так много времени в компании незнакомого человека.
– Да, я так и подумал. Очевидно, уже поздно, но я только что проснулся. И мне хотелось бы побыть с вами, мадемуазель, совсем недолго.
– Конечно, – задрожала она от радости.
– А можно ли позаимствовать одежду вашего брата прямо сейчас? – Шарль медленно, лениво расплылся в улыбке.
Джулианна подумала о том, что это, разумеется, значительно облегчило бы ситуацию. Она ненадолго ушла, принесла обещанную одежду, вручила гостю и покинула комнату. В коридоре она прижала ладони к лихорадочно горевшим щекам. Что же с ней происходит? Ведет себя совсем как девчонка, хотя на деле – уже взрослая женщина! Раненый поцеловал ее, мечась в бреду. Теперь бедняга казался таким одиноким… Вот, собственно, и все. А еще у нее была масса вопросов к этому французу – хотя она никак не могла перестать думать о его губах, прижимавшихся к ее губам.
Дверь за спиной Джулианны открылась, и на пороге возник Шарль, на котором теперь красовались бриджи Лукаса и простая батистовая рубашка. Француз молчал, что только усиливало охватившее Джулианну чувство неловкости, просто ждал, когда она войдет в спальню перед ним. Он вернул кресло к столу, предусмотрительно отставив, чтобы Джулианна могла сесть. Сейчас повисшая тишина казалась еще более неловкой, чем прежде.
«А этот Шарль – настоящий джентльмен», – подумала Джулианна, усаживаясь за стол. Такой человек ни за что не воспользовался бы ситуацией и не попытался бы заполучить еще один поцелуй.
Шарль опустился во второе кресло.
– Я изголодался по новостям, мадемуазель. Что происходит во Франции?
Джулианна вспомнила, о чем раненый говорил в бреду, и хотела было спросить его о сражении, которое он переживал снова и снова. Но испугалась, что это может лишний раз потревожить, причинить ему страдания. И очень осторожно, тщательно подбирая слова, сказала:
– Есть хорошие новости и плохие новости, месье.
– Пожалуйста, расскажите. – Он доверительно наклонился к ней.
Джулианна нерешительно помедлила.
– После поражения французов во Фландрии Великобритания и ее союзники продолжают перебрасывать войска к франко-бельгийской границе, укрепляя свои позиции. Майнц остается в осаде, а в Тулоне, Лионе и Марселе вспыхнули восстания роялистов.
Шарль пристально смотрел на Джулианну, его лицо казалось твердым как камень.
– А хорошие новости?
Она попыталась заглянуть Шарлю в глаза, но так и не смогла уловить в них сейчас вспышку волнения.
