Эта корона действительно превращала одевшую ее девушку в истинную красавицу. Но — увы. Вызванные короной восхищение и симпатия, стоило только эту корону снять, немедленно обращались в свою полную противоположность. Так что просто восхитительнейшее произведение древних ювелиров так и осталось ни разу не примеренным, что, разумеется, здорово подпортило настроение обеим присутствующим в отряде девушкам.
— Ведь это же настоящая магическая академия! Здесь маги учились! Тут ведь могучие артефакты должны на каждом углу валяться, в каждой лаборатории на полках стоять. А мы только в какой-то музей зашли, и все… На чем-то же вы своих учеников обучали? Чем-то они ведь в лабораториях своих занимались?
— Оль, понимаешь… Это ведь была именно академия. Не склады магического производства, не армейская оружейная… Здесь в основном именно учили. Ну, еще немного — вели исследования. А потому более-менее практически применимых артефактов тут особо-то и нет. Ну вот, например… — Он распахнул украшенную сложной резьбой дверь, мимо которой они проходили: — Кафедральная лаборатория факультета артефакторики.
Глазам девушки, предстал полный хаос из перемешанных и вдребезги разбитых колб, каких-то сложных механизмов и остатков сломанной мебели. Толстый слой пыли прикрывал осколки множества хитиновых панцирей и проломленный человеческий череп с отсутствующей нижней челюстью. 'Кто бы ни был этот человек, похоже, он взял с монстров немалую плату за свою жизнь', - с уважением подумала о погибшем Ольга.
— М-да… Не совсем удачный пример… Хотя нет, вполне удачный. — Зайдя в разгромленную лабораторию, Валенштайн извлек из-под стола какой-то предмет, больше всего похожий на кубик мутного белого стекла с торчащими из него во все стороны тупыми прозрачными отростками. — Вот, пожалуйста. Целый, невредимый и вполне рабочий каргиометр. Позволяет с весьма высокой точностью измерять напряженность магического поля зачарованных предметов. Нужен? — он протянул кубик Ольге.
— Зачем мне? — изумилась девушка.
— Не знаю. Но если поискать по лабораториям, то таких или других аналогичных артефактов здесь можно найти еще много. А вот более-менее применимые в обычной жизни, а не в научных или учебных целях, — это в музей. Правда, мои ученики имели кое-какое вооружение. Боевые жезлы, пусть и несколько устаревшей конструкции, но все равно довольно неплохие… Это бессмысленно, — увидев загоревшиеся глаза спецназовцев, услышавших о возможности приобретения дополнительного оружия, поспешил он развеять ложные надежды. — Во-первых, в хаосе битвы мы потеряли друг друга, и где находятся их тела, мне неизвестно. А во-вторых, даже если мы обыщем всю академию, что займет весьма немалое время, их жезлы будут для вас совершенно бесполезны. Каждый жезл настраивается индивидуально под владельца и не работает в чужих руках.
Помолчав, он нехотя добавил:
— В принципе, я мог бы попробовать произвести их перенастройку — как руководитель кафедры, я знал необходимые коды, — но это дело сложное, долгое, не очень-то благородное по отношению к их прежним погибшим владельцам, и главное — совершенно без гарантий успеха.
— А куда мы тогда сейчас идем? — с деланным безразличием поинтересовался Рау. — Все полезные артефакты мы, по твоим словам, уже взяли, и ничего более ценного здесь нет. А выход вроде как в другой стороне находится…
— В центральную башню, — посмурнев, ответил Валенштайн. — Есть еще один артефакт. Один боевой жезл новейшей модели, который не нуждается в какой-либо перенастройке и местонахождение которого мне доподлинно известно. Мы идем за ним.
* * *
Рау неспешно шел позади о чем-то переговаривающихся Ольги и Валенштайна, пытаясь разобраться в своем отношении к этой новой и непривычной ипостаси Артема. С одной стороны, маг не сделал ни одного движения, которое можно было бы истолковать как враждебное. Даже под атакой он исключительно защищался, не предпринимая никаких попыток отвечать на удары.
Да и этот поход в развалины академии, пополнивший их запасы несколькими небесполезными артефактами, — целиком и полностью его заслуга. К тому же присутствие архимага в отряде изрядно увеличивает шансы на успех похода. Рау хорошо помнил, на что способны человеческие архимаги в бою, и ни в коей мере не недооценивал возможностей старого-нового соратника.
Но с другой стороны… Новый, перерожденный Артем, в отличие от Артема-предыдущего, к которому Рау был, в общем-то, довольно равнодушен, сейчас вызывал у альфара довольно сильное желание воспользоваться ситуацией и ударить его магическим мечом в спину. Или пырнуть кинжалом в самый неожиданный момент. Так, чтобы не успел защиты поставить.
Причины такого желания были вполне объективны. Снежный эльф слишком хорошо помнил, что творили архимаги с его пленными сородичами. И единственная причина, по которой Вьюжный до сих пор находился в своих призрачных ножнах, а не в спине идущего перед ним мага, заключалась в том, что уж больно нетипично для подобных ему вел себя этот Валенштайн.
Собственно, уже одно то, что, желая посетить развалины академии, маг начал договариваться и уговаривать, вместо того чтобы разбрасываться угрозами и принуждающими заклятиями, уже показывало его сильнейшее отличие от тех Повелителей Света, которые принимали самое деятельное участие в уничтожении народа снежных эльфов.
Да и остальные его действия. Современные Рау архимаги считали равными себе лишь тех, кто не уступал им в магической силе. В своей неизбывной самоуверенности они полагали, что все остальные имели право на существование только в той мере, в которой могли служить удовлетворению их прихотей и желаний. Эту черту их характера Рау изучил достаточно хорошо во времена, когда вместе с небольшим диверсионным отрядом занимался их отстрелом.
Но… Пока что Валенштайн не проявил ни одного из тех качеств, которые, как Рау был уверен, являлись основополагающими для этих созданий. И это было странно.
Наконец, не выдержав терзающих его сомнений, он решил спросить напрямик. Догнав идущую впереди пару, он бесцеремонно влез в разговор с вопросом о возрасте Валенштайна в момент прихода Хаоса.
— Сколько мне было лет? — слегка изумился маг подобному вопросу. — За неделю до того, как меня убили, мы с учениками отпраздновали мой сто двенадцатый день рождения. Я родился в двадцать третьем году от победы над Тьмой, как у нас назвали уничтожение последнего оплота темных рас.
— Последний оплот темных рас… — Рау горько улыбнулся. — А ты случайно не помнишь его названия?
— Случайно помню. Столица империи снежных эльфов, Город Зимы, Арктис. Не так ли?
— Все верно… — печально вздохнул альфар. — Значит, ты родился спустя двадцать три года после конца войны. Ну что ж, это кое-что разъясняет… Хотя все равно немного странно.
— Что именно?
— Я, видишь ли, принимал участие в той войне, которой ты не застал. И повидать архимагов довелось довольно близко. Правда, все больше на противоположной стороне прицела. Однако их повадки я изучил неплохо. Так что твое поведение, без разбрасывания направо и налево принуждающих заклинаний, без попыток заявить себя господином и повелителем всего нашего отряда, с медленным сожжением тех, кто с этим не согласится, и без объявления всех присутствующих в отряде девушек твоим личным гаремом, мне кажется несколько странным… Для архимага, разумеется. Вот и стало любопытно.
