Одарка начала мазать Герасимука и тихонечко сама примазываться.
И вот через сколько-то Пилипейка за обедом похвасталась Фаине, что скоро Герасимук заговорит голосом.
Фаина спросила, чьим же голосом Герасимук заговорит.
Пилипейка сказала, что не знает, и рассказала Фаине про сон Одарки на Илью.
Фаина была молодая девушка, потому Пилипейка рассказала только про голос у Герасимука.
Фаина послушала и сказала, что бессловесность Герасимука — это Божий знак и не надо учить Герасимука голосу. Потому что, наверно, Бог положил в голову Герасимуку такое, что людям знать не дано.
Пилипейка спросила Фаину, зачем же тогда Бог зря трудился в голове Герасимука.
Фаина сказала, что про это лучше спросить у самого Бога, и сейчас же спросила.
Бог сейчас же промолчал.
После компота Фаина спросила Бога опять.
Бог взял и опять промолчал.
Тогда Фаина сказала, что спросит про голос Герасимука у Ильи на следующего Илью.
Пилипейка сказала, что пускай Фаина обязательно спросит, что, может, Одарка по своей дурости не все правильно расслышала.
Одарка как раз крутилась возле стола.
Одарка сложила у себя в голове одно и другое, и у Одарки там получилось, что не надо бы Фаине спрашивать у Ильи про Герасимука, тем более на следующего Илью.
Одарка подумала, что Фаина как молодая девушка может не выгадать хорошую минутку и помешает Илье сделать свое дело. При царизме кухарки не знали про науку, но знали, что на Илью Илья ходит писять на всю на свете воду, что оттуда и происходят такие сны женщинам.
Одарка решила не допустить Фаину до Ильи.
* * *
И вот когда Петр стоял и ждал, кому бы помочь, чем может, в пилипейском доме, Одарка вышла из пилипейского дома и пошла на базар.
Одарка пошла на базар, а в голове у Одарки думалось не про базар, а про Илью с Фаиной.
При царизме была религия. Потому Илья всегда брал и выпадал. Илья всегда выпадал на 20 июля. Фаина тоже выпала на 20 июля, хоть и по другому случаю. У Одарки в голове другой случай не помещался, а помещалось, что раз такое дело, Илья с Фаиной обязательно сговорятся.
По своему опыту Одарка уже давно знала, что если кто между собой сговаривается, так обязательно получится против Одарки.
Интересно, что Одарка шла сначала не на базар, а к бабе Рачихе. Баба Рачиха торговала травками от всего человеческого — хоть от горла, хоть от носа, хоть от живота, хоть от головы. Одарка шла к бабе Рачихе за травкой от Фаины.
И вот в такую хорошую минуточку Петр встретил Одарку.
Петр спросил у Одарки, может, хозяйка наймет кого-то в дом.
Одарка сказала Петру, что хозяйка давно никого не нанимает, потому что в доме уже и без нанятых сильно много кого попало, и что хоть бы Бог забрал с дома кого следует.
Петр сказал Одарке, что, по правде, не ищет, к кому наняться, а ищет от околоточного начальства, кому бы помочь, чем может.
Еще Петр сказал Одарке, что сразу увидел честность Одарки и что даст за честность сейчас десять рублей и потом сколько-то, смотря по тому, как повернется.
При царизме кухарки знали, что Бог почти что всё про всех уже прочитал у себя в книге. В своей голове Одарка понадеялась, что про Одарку Бог не дочитал до нужного. Тем более Одарка знала, что Герасимук никогда никому ничего не заговорит ни своим голосом, ни каким на свете.
И вот на дороге у Одарки стал чужой человек и сказал про честность за десять рублей. Потому Одарка подумала, что Бог решил поберечь свои два глаза и наслал на Одарку проверяльщика-испытальщика.
Одарка подумала, что этот мужчина хоть и без бороды, а все равно апостол Петр, который при царизме стоял с ключами и смотрел по бумаге от начальства, или можно пускать покойника дальше.
На всякий случай Одарка спросила, как звать мужчину без бороды.
Петр сказал, что зовется Петр.
Одарка сразу сказала Петру, что покается за всё на свете без копейки денег и что пускай десять рублей и еще сколько-то Петр возьмет себе в свой карман.
Петр подумал, что Одарка дурочка.
Потом Петр сказал Одарке, что ему не по чину слушать про все на свете, что пускай Одарка расскажет только про девушку Фаину.
Одарка подумала, что раз так, тогда получается, Бог про Илью с маслом уже прочитал и надо рассказать про Фаину с рачихинской травкой.
Одарка не умела рассказывать только конец, потому рассказала с самого начала.
Петр послушал Одарку с самого начала.
Потом Петр сказал, что Одарка ни в чем не виноватая, что виноватые все другие по очереди, тем более Фаина, хоть Фаина ни к какой на свете очереди не приставала.
Еще Петр сказал, что ради Одаркиной честности возьмет и заберет Фаину из пилипейского дома куда следует.
Одарка сказала, что на такое дело она б дала Петру в карман еще пять рублей серебром. Потом Одарка сказала, что дала б еще пять, если б Петр заступился перед своим начальством, чтоб его начальство дало Герасимуку голос, хоть хрипучий и застревучий.
Петр сказал, что, конечно, заступится, хоть на хрипучий с застревучим у петровского начальства особая нехватка.
* * *
Петр от Верочки почти что ничего не знал про Фаину. Если б Верочка знала про Фаину от Серковского сильно много, тогда б и Петр знал. А так Петр знал только, что Фаина дурочка в разные стороны.
У Одарки Фаина тоже получилась дурочка в разные стороны. Одарка по своей дурости сильно путалась в Фаининых сторонах. Но Петр уже по своему опыту знал про стороны у дурочек, потому почти что все понял в свою сторону.
Про Фаину Одарка рассказала Петру, что Фаина сначала жила у Пилипейки как панночка, а потом стала не панночка, потому что панночки — это такие, за которыми ходят и за которых горшки носят.
Еще Одарка рассказала Петру, что Фаина напросилась к Одарке смотреть, как у людей делается хозяйство. Сначала Фаина смотрела, а потом взялась все на свете трогать своими руками. И дотрогалась Фаина своими руками до самых курячих ног. Одарка курям своими руками головы рубает, а Фаина своими руками держит курей за ноги, вроде за руки у людского почти что покойника, когда сильно жалко. Другая б подержалась за ноги и побежала гулять, а Фаина сядет и смотрит, как Одарка курячий потрох вытаскивает. Другая б посидела, посмотрела и побежала гулять, а Фаина не другая, а с кармана бумажку вытащит, вроде потрох с курицы, и давай себе малювать.
Еще Одарка сказала Петру, что, по правде, у Фаины от панства если что и осталось, так дурость. То Фаина сидит и смотрит в книжку. То Фаина сидит и малюет на бумажке. То Фаина сидит и пальцами наперерыв тыцает по столу. То Фаина сидит и копырсается у себя в голове. Если б у Фаины чесалось, тогда б ладно. А Фаине ж в голове Бог не дал чему чесаться. Фаина ж раз в неделю ходит с Пилипейкой в хорошую баню. И вот бы про что Петру Бог дал разобраться, так это про голову у Фаины, что там Фаина держит сильно свербучего. Еще Одарка рассказала Петру, что Фаина разговаривает со своим потолком с левой руки на правую и обратно, а потолок Фаине отвечает без всякого понятия руки.
