– Насчет чего, а? – спрашивает Имоджен, достав из упаковки лакричную полоску. – Ты весь день какая-то мрачная.
– Это не так! – протестую я. Серьезно? Я старалась вести себя нормально – думала, что вела себя нормально, – но она знает меня лучше, чем я предполагала.
– Ладно, – говорит Имоджен, скривив лицо а-ля «Отличная попытка». – Вы с Тесс обе нюни.
Да.
– Так и написано в моих правах, – говорю ей, прислонившись к перилам.
У желтого фонаря, прикрученного к стене, сталкиваются мотыльки.
– Мгм-м, – произносит Имоджен с улыбкой. – Что стряслось?
Я минуту не отвечаю, размышляю. Заправляю растрепавшиеся волосы за уши. Вспоминаю, что в прошлый раз ей не доверилась, что носила секрет, как камень в туфле, и в итоге он все равно выпал.
В этот раз я рассказываю ей все.
Когда заканчиваю, Имоджен с непроницаемым выражением лица смотрит на меня. А потом качает головой.
– Это хреново, – говорит она мне. – Блин, какого черта ты мне все это выложила, Молли?
Моргаю.
– Я думала… – начинаю я, но внутри уже расцветает то же ужасное неприятное предчувствие, как той ночью с Патриком, будто я все и всех неправильно поняла. – Не надо было?
Имоджен снова качает головой.
– Нет-нет, беру свои слова обратно. Конечно, я хочу, чтобы ты со мной делилась, но…
Она оглядывается на дверь в наш номер, слегка приоткрытую. Подходит чуть ближе и садится на грязный цементный пол. Я инстинктивно сажусь напротив нее, наши согнутые колени похожи на две пирамиды, и каждому, кто пойдет мимо, придется переступать через нас.
– Тесс – моя подруга. И я думала, она твоя подруга тоже.
– Так и есть!
– Правда? – Имоджен выгибает брови. – Потому что это похоже на серьезное нарушение Женского кодекса.
– Знаю, – с несчастным видом произношу я, прислонив голову к стене. – Знаю. Я облажалась. Я конкретно облажалась, Имоджен.
– Это да, – констатирует она. – Ты конкретно облажалась. Но и Патрик тоже. Ко всему прочему, мне кажется, девственность – устаревшее понятие, верно? Типа если парень засунет его в тебя, ты изменишься как человек?
– Мне кажется, тут дело в потере девственности с Гейбом, а не в моей девственности вообще, – отмечаю я.
– Это справедливо, – вздыхает Имоджен. – Слушай, ты знаешь, я никогда не считала, что ты поступила плохо, переспав в прошлом году с Гейбом. В смысле, это нехорошо, но ты же никого не убила. Но дело в том, что на меня не стоит рассчитывать, если дело касается промахов с девушками.
– Знаю, – признаюсь я. Имоджен всегда была такой, смесью чересчур жалостливого характера и семнадцати лет, проведенных в молитвах Богине. – Я тоже хочу выйти из этого. Все закончилось. Я официально не в деле.
– Обещаешь? – спрашивает Имоджен и поднимает мизинец. Я обхватываю его своим и произношу клятву.
День 77
«Ты дома?» — пишу Гейбу, как только возвращаюсь в Стар-Лейк, запрыгиваю в машину и еду по обрамленной деревьями дороге к фермерскому дому. За последние десять лет я путешествовала по ее крутым поворотам пешком, на велосипеде, а однажды, что незабываемо, на старинных роликах Конни, которые мы с Патриком нашли на чердаке.
Сегодня я даю газу.
«Конечно, – пишет в ответ Гейб, когда я заезжаю к ним на подъездную дорожку. – Ты приедешь?»
«Уже здесь».
Он выходит в боковую дверь только после душа, волосы мокрые и закручиваются над ушами.
– Что, скучала по мне или что-то… – начинает он говорить, но замолкает, когда я бросаюсь в его объятия.
– Скучала, – говорю ему, крепко обнимаю за шею и прижимаюсь губами к его. – Но теперь вернулась.
День 78
– Я могу с тобой поговорить? – спрашивает меня Пенн, когда я прихожу следующим утром, закрывая за нами дверь. На ней светло-розовая блузка с рукавами три четверти, на запястье мужские часы.
– Конечно, – отвечаю ей, немного волнуясь – мы созванивались насчет стульев, пока я была в Хадсоне, но после того, как она была резка со мной тем утром, мы почти не общались. – Что случилось?
– Кажется, я должна перед тобой извиниться.
Я моргаю. Кабинет Пенн – практически единственное место в гостинице, которое не подверглось обновлению: на стульях розовые подушки с цветами, а на стене висит газета с фото парусной регаты. Раскраски Фабиана лежат на дешевой книжной полке из прессованного картона.
– Серьезно?
Пенн кивает.
– Я странно повела себя в той ситуации с Дези, – говорит она и делает глоток кофе. Потом устраивается на краешке загроможденного стола, вместо того чтобы сесть за него. – Перед тем, как отослала. Она привязана к тебе, и меня это немного разозлило, извини.
– Нет, нет. – Удивленно качаю головой. – В смысле, я тоже к ней привязана. Мне очень жаль, если я перешла границы.
– Ты не перешла, – прямо заявляет Пенн. – Слушай, мы с детьми пережили тяжелый развод. Я купила эту землю, потому что нуждалась в новом старте, и я думала, детям он тоже нужен. Но мы приехали сюда, и Дез почти перестала разговаривать. – Она машет рукой, словно пытается разогнать сигаретный дымок или какой-то яд в воздухе, который мешает ей дышать. – Возможно, я не права, не знаю. Но мне не понравилась мысль, что Дез сблизится с человеком, который уедет, и я старалась уберечь ее от этого. И, возможно, пыталась защититься сама. – Она прикрывает глаза. – Я во многом здесь полагаюсь на тебя, понимаешь? Ты помогаешь мне управлять этим местом и скоро уедешь отсюда. – Она допивает кофе и ставит пустую чашку на стол. – Не самый обдуманный поступок в моей жизни, но уж что есть. Вот почему я тогда была так резка с тобой. – Пенн вздыхает. – В любом случае надеюсь, я тебя не настолько напугала, чтобы ты перестала общаться с Дез. В конце концов, моей девочке нужно много заботы, верно?
Я улыбаюсь, затем под влиянием момента подступаю к ней, чтобы обняться.
– Да, – наконец говорю я. – Да, мне кажется, нужно.
День 79
Получаю е-мейл от отдела размещения, оповещающего, что моя соседка – Рошин О’Мэлли из Саванны, Джорджия.
– Там написано Рейзин
[8]? – интересуется Тесс, заглядывая в компьютер, ее коса мокрая после бассейна, и вода с нее стекает на мою спину. – Рейзин О’Мэлли?
– Да, – смеюсь я, закрывая браузер. Рабочий день почти закончился, и я планирую поужинать в «У Банчи». – Именно так там и написано. Моя соседка – высушенный виноград.
