Джулия моргает и смотрит на меня ошарашенно, словно я выбила ее из колеи. Она меня недооценивает.
– Хорошо, – говорит она через мгновение. – Спасибо. Элизабет рассказала мне про приклеенный листок, ей очень жаль. – И добавляет: – Больше про нас никто не знает, кроме Гейба.
Она остается стоять на крыльце, вглядываясь в меня сквозь дверь-ширму. Вспоминаю, с каким удовольствием она издевалась надо мной большую часть прошлого года. Вспоминаю, как Чак застегивал на ней спасательный жилет на «Салли Форт».
– Ты же знаешь, что твоей маме будет все равно? – говорю я, хотя не понимаю, зачем сую нос. Возможно, потому, что когда-то ее семья была моей семьей. – В смысле… Возможно, тебе мой совет и не нужен. Но она будет счастлива, что ты счастлива, вот и все. И Патрик тоже.
Джулия скрещивает руки на груди и переминается. У нее яркие красные ногти.
– Я знаю, – говорит она немного злобно. – Конечно, Патрику будет плевать, что мы с Элизабет… неважно. Она ему не нравится. Он считает ее эгоисткой и думает, что я стала такой же, общаясь с ней, и я просто… Ты знаешь, какой Патрик.
Меня это удивляет – знаю, конечно, знаю. Знаю, что для разговора с Патриком требуется определенное мужество, и во время него ты чувствуешь себя упрямой и стеснительной. Именно поэтому я сейчас там, где нахожусь. Намного легче было рассказать секрет Гейбу.
Мне вдруг хочется объясниться перед Джулией, рассказать, как все произошло, но понимаю, что это гиблое дело, еще до того, как открываю рот.
– Да, – вот и все, что я говорю. – Я знаю, какой Патрик. – А потом озвучиваю нечто вроде предложения мира: – Элизабет симпатичная.
– О господи, достаточно. – Джулия закатывает глаза и качает головой. – Мы больше не подруги, понятно? Не надо пытаться сблизиться со мной за счет симпатии к девочкам. Я приехала сюда убедиться, что твоя мама не напишет о живущей неподалеку лесбиянке, вот и все. Договорились?
Такова Джулия Доннелли. Не знаю, почему ожидала чего-то другого.
– Да, – обещаю я, качая головой. Стараюсь не улыбаться. – Договорились.
День 59
После «Кроу бара» – после случившегося с Патриком – я совершенно пропала из виду, на работе пряталась в кабинете, чтобы не столкнуться с Тесс, а вечером сразу шла домой, чтобы посмотреть документальные фильмы о девушках-боксерах и покупке Луизианы. «Как твои женские прелести???» – спрашивает Имоджен в групповом сообщении, и Тесс тут же вставляет смайлик с «X» вместо глаз: «Ты умерла от спазмов?»
Из-за того, что у меня есть друзья, которые волнуются из-за моих воображаемых месячных, я ненавижу себя еще больше, чем прежде: и за ложь, и за то, что случилось после нее. Джулия права: я не заслуживаю ничего хорошего.
«Жива», – пишу в ответ – это единственная правда, которую могу выдать, – затем выключаю телефон и еще один день скрываюсь от всего мира.
День 60
По пути из Бостона Гейб заскочил в Род-Айленд повидаться со школьными друзьями. Он возвращается утром и пишет сообщение, что встретится со мной на работе в конце дня. Всю смену с нетерпением жду этого, но вина и стыд поедают мои внутренности, словно я проглотила хлорку, которую используют для бассейна. В голове крутятся мысли, дикие и раскаленные, как одежда в сушилке. Когда смена заканчивается и я достаю из шкафчика сумку, мне кажется, меня вот-вот стошнит.
Но тут… Тут я вижу Гейба.
Он стоит на парковке, весь загорелый и в голубой футболке, связка ключей лениво свисает с пальца.
– Привет, Молли Барлоу, – произносит он с улыбкой, медленно и легко передвигаясь по асфальту.
Я бросаюсь в его объятия.
Тот эффект, что оказывает на меня Гейб, можно считать безумием, как затихающий в море шторм, как успокаивающийся ураган. Тошнота сходит на нет, как только он ловит меня, и все вдруг кажется таким неимоверно очевидным. Он кажется невероятно правильным. Когда я с ним, нет ощущения пытки или боли. Все легко и приятно.
– Привет, – посмеивается Гейб, слегка меня приподняв. Его руки напоминают спасательный жилет, даруют ощущение безопасности. – Скучала, да?
– Да. – Накрываю его уши ладонями и решительно целую его в губы. – Как все прошло?
– Нормально, – отвечает Гейб, осторожно меня опускает и переплетает пальцы с моими. – Вообще-то, я думаю, все прошло просто отлично.
– Правда? – Я улыбаюсь. – Считаешь, ты получишь место?
Гейб пожимает плечами и загадочно улыбается.
– Посмотрим.
– Посмотрим, – соглашаюсь я. Представляю себе – как представляла прежде, до его отъезда, но почему-то забыла об этом, пока его не было, – как мы сидим в кофейнях или прижимаемся друг к другу в темных барах Гарварда, плывем по реке Чарльз, вдали мелькают огни города. Что я пыталась делать с Патриком тем вечером, хотела доказать себе, что не заслуживаю этого?
Откидываю голову назад, чтобы посмотреть на Гейба, его волосы сверкают золотом в лучах вечернего солнца.
– Я очень рада, что ты вернулся, – говорю я и улыбаюсь.
День 61
Наш флорист, украшающий лобби, совершает ошибку и присылает два дополнительных десятка гладиолусов, которые нравятся Конни, поэтому заворачиваю их в бумажные полотенца и после работы иду к Доннелли. Я думала о ней, обо всех них, о секретах, что они утаивают друг от друга. Они казались прочной ячейкой общества, идеальной семьей. Благодаря им я чувствовала себя в безопасности.
– Господи, Молли, – говорит Конни, открыв дверь в джинсах и рабочей футболке. Из-за озадаченной улыбки ее лицо выглядит молодым и симпатичным. – Зачем они?
Пожимаю плечами, стесняясь и чувствуя себя неловко – я специально выбрала время, когда никого из ее детей не будет дома, но все равно ощущаю себя пойманной на чем-то и беззащитной, словно перешла все рамки. Когда вышла «Дрейфующая» и вокруг меня все завертелось, точно уронили клубок ниток, я представляла себе, что Конни позвонит или придет ко мне, чтобы сводить на чашечку кофе и вафли со взбитыми сливками, чтобы поделиться мудрым материнским советом. Конечно, этого не случилось – как бы близко мы ни общались, я никогда не была ей кровной дочкой, да и плохо поступила с ее настоящими детьми. И теперь понимаю, что даже не знаю, какие цветы нравятся моей маме.
– Ох, Молли, – говорит Конни одинаково довольно и смиренно. Цветы ярко-розовые. – Не стоило.
– Знаю, – тихо произношу я, и мы обе знаем, что я говорю не про цветы. Вспоминаю ту туристку из гостиницы: душераздирающая вещь. – Но я сделала это.
– Точно, сделала, – соглашается Конни, глядя на меня с эмоцией, напоминающей доброту. – Спасибо.
Только я собираюсь попрощаться и уйти, как за ее спиной появляется Джулия в джинсовых шортах, клетчатой рубашке и очках, в которых никогда не ходит вне дома.
