– Да? – Патрик подается вперед и задумывается, ссутулившись и упираясь локтями в колени. – Помнишь, ты заставила нас с Джулией сделать стойку по продаже холодного чая, потому что рынок лимонада уже переполнен? А еще заставила нас приготовить маме с папой макароны с сыром и сказала им, что за них надо заплатить?
Я фыркаю.
– Мне было семь.
Патрик усмехается.
– Я лишь говорю, что у тебя есть способности к бизнесу.
– Помолчи.
– Или возьмем привлечение финансирования для команды по бегу, которым ты занималась в десятом классе, – отмечает он в этот раз более серьезно. – Я имею в виду бег на каблуках.
– Ты считал, что глупее привлечения быть не может, – протестую я, вспомнив об этом. Нам была нужна новая униформа, поэтому парни и девушки соревновались, чтобы собрать деньги. – Ты говорил мне об этом каждый день.
– Да, но все сработало, – возражает Патрик. Такое ощущение, будто он сожалеет, что тогда посчитал это ерундой. – Это было по-настоящему. Твоя начальница права, у тебя отлично получаются организация и планирование.
– Правда? – спрашиваю. Я думала об этом с того разговора с Пенн, но раз Патрик – который знает меня лучше всех, по крайней мере, знал – говорит, что это хорошая идея, появляется реальная возможность. Так и представляю себе, как отвечаю на заданный вопрос: «Молли Барлоу, специальность – бизнес».
Патрик серьезно кивает.
– Да, – говорит он. – Я так думаю.
Мы снова молчим, погруженные в затишье перед ужином. По парковке идут мальчик и девочка в купальниках и шлепках, у каждого в руках яркий матрас для плавания. И в моей груди внезапно появляется такая сильная боль, что едва могу дышать.
– Мы можем как-нибудь потусоваться? – выпаливаю прежде, чем могу передумать, слишком смутиться или испугаться. – Я имею в виду, целенаправленно? Не просто когда случайно пересечемся?
Сначала Патрик не отвечает, и у меня возникает ощущение, что нельзя так быстро отказываться от своих слов.
– В смысле, я понимаю, что это жутко странно, – продолжаю я. – Кроме того, ты занят Тесс, магазином и разными делами, а тут я еще… – Беспомощно замолкаю. – Не знаю.
Патрик молча смотрит на меня. Чувствую себя так, словно он видит меня насквозь.
– Я тоже не знаю, – наконец отвечает он. – Но давай попробуем.
День 44
У стоящей за стойкой регистрации Саши в половину четвертого перерыв, поэтому предлагаю подменить ее, поправляю хвостик и бейджик с именем. Заселяю семью с тройняшками, все светловолосые и в очках, и пару медиков, приехавших из Беркшира, чтобы ради разнообразия посмотреть на другой горный хребет. Два их рыжеволосых карапуза с ямочками на руках и ногах забираются на кожаные диваны.
За ними идет пара постарше, мужчина в шортах цвета хаки и намазанная автозагаром женщина в яркой футболке, с большой сумкой с изображением гавайских танцовщиц и в ядовито-зеленых шлепках.
– Добро пожаловать в гостиницу Стар-Лейк, – произношу я, когда она отдает мне кредитку.
Женщина заговорщически наклоняет голову с желтовато-серыми волосами, словно мы с ней старые подружки.
– Может, вы мне скажете, – произносит она тихо, голосом только-между-нами-девочками. – Диана Барлоу действительно живет в этом городе?
Так.
– Живет, – подтверждаю я, стараясь не выдавать эмоций. Достаю из ящика за спиной ключи от их номера. – А вы фанатка?
– О, самая большая, – заверяет меня женщина. – Мне больше нравятся ее ранние работы, но вы читали «Дрейфующую»? Я плакала два дня. И, знаете, эта книга про ее дочь. – Когда я разворачиваюсь, она чуть ли не лежит на стойке, как будто ожидает увидеть под ней мою маму. Она качает головой. – Душераздирающая вещь.
– Жутко, – соглашаюсь я, все мое тело вспыхивает, как факел, поднесенный к котлу – если посмотреть на меня сверху, можно заметить, как я алею. Это – самая худшая часть, напоминаю себе, стараясь оставаться безмятежной. Если не считать все остальные худшие части. – Такая грустная.
Женщина забирает ключи и идет наверх вместе со своим оплывшим мужем, оставив меня наедине с самой собой. Подношу руку к пылающей щеке, а другой отстегиваю бейджик. На нем большими буквами написано Молли, достаточно анонимно, чтобы женщина в яркой футболке даже не посмотрела на него.
И в этот момент поворачиваюсь и вижу Тесс.
– Даже не думай, – говорю ей, подняв руку. Она стоит в шлепках в дверях, ведущих в кабинет. Понятия не имею, сколько там пробыла, но выражение ее лица говорит о том, что достаточно долго. – Все в порядке.
– Я ничего не собиралась говорить, – отвечает Тесс, и я чувствую, что она не шутит, что, вероятно, унесет этот разговор в могилу. Она кивком показывает на Сашу, которая пересекает лобби, чтобы занять место за стойкой. – Собиралась на перерыв. Не хочешь прогуляться?
Открываю рот, чтобы отказаться, и тут же закрываю.
– Я… конечно.
Мы выходим на заднее крыльцо и спускаемся по деревянным ступенькам к бассейну. Сегодня облачно, и на мелководье, стуча зубами и с посиневшими губами, плавают по-собачьи несколько детишек.
– Мы тоже были такими, – говорит Тесс, кивая на них подбородком. – Я и мой брат. Если могли, плавали в феврале.
Я улыбаюсь. Она никогда не говорила про своего брата.
– Он старше или младше?
– Старше, – отвечает Тесс. – Учится в Нью-Йоркском университете, поэтому мы ненадолго увидимся с ним осенью. Я уезжаю в Барнард, это очень близко.
– Круто.
Мы снимаем обувь и, присев на бетонный край бассейна, болтаем ногами в ледяной воде.
– Ага, – говорит Тесс и тянется за листом, плавающим на поверхности. – Мне пришлось пообещать маме, что, переехав туда, я не перестану брить подмышки, но я не знаю, их программа по экономике кажется довольно интересной. Посмотрим.
Вспоминаю письмо декана о выборе специальности, которое висит во входящих и ждет ответа.
– Откуда ты знала, чем хочешь заниматься?
Тесс пожимает плечами.
– Я сильна в математике, – говорит она. – Всегда была сильна; с одиннадцати лет занималась родительскими счетами. И мне нравится международная экономика – например, как то, что происходит в одной стране, влияет в плане денег на то, что происходит в другой. – Она улыбается. – Понимаю, что это очень скучно для большинства людей, не волнуйся.
– Нет, все совсем не так. Я под огромным впечатлением. – Качаю головой и ковыряю отошедшую от края бассейна замазку, мысленно сделав пометку сообщить об этом ремонтникам. Тесс откидывается назад, опирается на ладони и вскидывает голову, будто пытаясь выжать из облаков солнечные лучи. – Как думаешь, вы с Патриком останетесь вместе? – спрашиваю я и тут же чувствую себя неловко – вот мерзавка, даже не знаю, зачем спросила. – Извини. – Опускаю взгляд вниз. – Это крайне неуместно и за гранью дозволенного.
