– Отлично, – сказала я, схватила с пола рюкзак и закинула на плечо. Затем посмотрела на Гейба и улыбнулась. – Готов?
Вернувшись в лагерь, отмечаю, что все улеглось. Патрик и Тесс ушли, а к нам присоединились Джейк и Энни. Карты скинуты в центр стола. Гейб отделяется от толпы, заметив меня.
– Эй, – говорит он и закидывает теплую тяжелую руку на мое плечо. – Взяла очки?
– Ага. – Меня немного удивляет, что он рад забыть о сцене, из-за которой я ушла. – Все в порядке?
– Что? Ты про брата? – Гейб пожимает плечами. – Да, все в порядке. Ты знаешь, какой он, ведет себя, как идиот.
Меня это останавливает. Да, может, это была ерунда, но Патрик выиграл по картам. Помню, как давным-давно он жаловался на Гейба, когда мы босые лежали на полу сарая:
– Все считают, брат не злится из-за всякой фигни, но он не злится из-за нее потому, что всегда добивается своего.
Именно это сейчас произошло? – задаюсь я вопросом.
Но вслух об этом не говорю, просто мычу и переплетаю его пальцы со своими.
– Мы поиграем во фрисби, – говорит Гейб. – Ты с нами?
Качаю головой, вдруг чувствуя себя уставшей – возможно, из-за жары, а может, слегка подавляет то, что мы снова все вместе, как раньше и одновременно по-другому.
– Я, наверное, вздремну, – отвечаю ему, а потом вдруг чувствую себя виноватой. Разве не так я поступала, когда встречалась с Патриком, – избегала друзей? Помню, как говорила ему в тот последний раз, когда мы были здесь вместе: «Мы приехали сюда потусоваться с нашими друзьями. Может, нам пора этим заняться?» – А ты что думаешь? Я могу собраться с силами.
Но Гейб не расстроился.
– Нет, отдохни, – говорит он и прижимается губами к моему лбу. – В любом случае костер мы разожжем чуть позже, ночка будет бессонная.
– Хорошо, – говорю ему и склоняю голову, чтобы следующий поцелуй пришелся на губы, а не на лоб. – Я немножко.
Беру у Имоджен большое покрывало в цветочек и устраиваюсь под солнцем, не обращая внимания на пекло. Довольно долго приходится укладываться поудобнее. Не могу перестать думать о том вечере с игрой, о странном запоздалом чувстве, появившемся, когда оставила Патрика в гостиной и вышла вслед за Гейбом в заднюю дверь дома. Это побег из тюрьмы, подумала я, но тут же возненавидела себя за это.
Была ранняя весна. Когда солнце исчезало за горами, окрашивая горизонт в голубой и фиолетовый, воздух становился морозным.
– Можешь выключить, – сказал Гейб, когда в «Бронко» заиграла радиостанция, где часто крутят Кэрри Андервуд. – Кажется, ее слушала Джулия.
– Так я и поверила, – поддразнила я, но мне сразу же стало неловко. Я сложила руки между бедер и посмотрела в окно. Попыталась вспомнить, когда в последний раз оставалась с Гейбом наедине, и не смогла. Подумала о Патрике, который остался дома. Наверное, я совершила ошибку.
Когда мы выехали на дорогу, Гейб с любопытством взглянул на меня.
– Ты в порядке? – спросил он.
– Он злится на меня, – выпалила я прежде, чем поняла, и покачала головой. Господи, что со мной сегодня? – Извини. В смысле, да, я в порядке.
Гейб хохотнул, но без издевки.
– Хорошо, – сказал он, а потом добавил: – А на что он злится?
– Несколько недель назад я общалась с рекрутером, – призналась я, подтянув ногу на сиденье. – Насчет учебы и занятия бегом в аризонской частной школе.
– В частной школе? – удивленно спросил Гейб, но не с таким ужасом, как Патрик. – Правда?
– Ты считаешь это глупостью?
– Совсем нет, – без раздумий ответил Гейб. Он расслабленно держал руль, на лице в наступающих сумерках отражались честность и открытость. – Я считаю, что это круто.
– И я считаю, что это круто! – сказала я ему, чувствуя себя неловко из-за того, сколько воодушевления слышалось в моем голосе. – Но это значит, меня здесь не будет, и… я не знаю. – Я пожала плечами и снова посмотрела в небо за окном: начала подниматься луна. – Патрик… не считает это хорошей идеей.
– Да, – сказал Гейб, – меня это не удивляет. А ты считаешь это хорошей идеей?
Я задумалась. Вспомнила, что чувствую, когда бегаю, как очищаются мысли, а тело становится сильным. Интересно, каково бегать ради школы, которая воспринимает этот вид спорта всерьез? И пусть я этого не хотела, пусть понимала, что злюсь на Патрика и через двадцать минут взгляну на все по-другому, но в голове снова всплыло – «побег из тюрьмы».
– Я… думаю, да.
– Ну, – так же тихо сказал Гейб, – тогда вот тебе пища для размышлений, верно?
– Верно, – ответила я. – Похоже, так и есть.
Остаток пути мы ехали в странном уютном молчании, погруженные в фиолетовую темноту. Я так и не сменила радиостанцию с кантри, и Гейб тоже. Когда мы подъехали к школе, мне даже не хотелось выходить из машины.
– Если хочешь, я могу отвезти тебя домой, – предложил Гейб, пока мы не разделились у ворот на поле, словно прочитал мои мысли. Его друзья уже заметили его и звали к себе. – Просто найди меня позже.
– Я могу поехать с Имоджен, – сказала я ему. – Но спасибо.
– Да, – ответил он. – Не за что. – Он помахал, и мы разошлись в разные стороны, но через пять секунд раздалось: – Эй, Молли, слушай…
– А? – Я удивленно обернулась. – Что такое?
Гейб покачал головой.
– Ничего особенного. Просто хотел поздравить тебя с приглашением на учебу.
Я улыбнулась – меня пока никто не поздравлял. Патрик уж точно.
– Спасибо, – ответила я и с той же улыбкой отправилась искать Имоджен на трибунах.
Я понимаю, что мне очень жарко, а когда просыпаюсь, лежа на покрывале Имоджен, первым делом отмечаю обжигающее ощущение на руках, ногах, переносице и вокруг очков.
А вторым делом отмечаю Патрика.
– Молс, – говорит он, нависая надо мной, отчего его лицо оказывается в тени, и подталкивая мое бедро лодыжкой. Я быстро сажусь и не понимаю, что происходит. Все тело жжет.
– Ты только что меня разбудил? – глупо спрашиваю я. Я специально избегала его с самого нашего приезда, стараясь предоставить им с Тесс личное пространство. Хотя им не нужна моя помощь: приехав сюда, они провели большую часть вечера, сидя у воды на огромном камне, склонив друг к другу головы и делясь секретами, о которых я даже не могу догадываться. Я взяла предложенное Гейбом пиво и сидела со всеми у костра. Старалась не завидовать им. – Где все?
– Ты сгорела, – не совсем дружелюбно сообщает мне Патрик. – Тебе надо нанести солнцезащитный крем, спрятаться в тень или куда-то еще.
– М-м, – рассеянно бормочу я, чувствуя себя слабее, чем до этого. Его колени находятся на уровне моих глаз, вижу порванные джинсы, которые он носит, сколько я себя помню, и участки загорелой кожи, выглядывающей в прорези. И я задаюсь вопросом, сколько он уже стоит надо мной и о чем в этот момент думал. Прости за то, что было раньше, хочу ему сказать. Гейб вел себя, как придурок, и мне жаль. – Хорошо.
