Ларри проводил ее до конца широкого прохода между разделами географии и геологии — между рядами книг с зелеными корешками, упиравшимися в одну из библиотечных дверей темного дерева, на которой красовалась золотистая надпись. Психолог ждала у двери. Стиви ее узнала — видела раньше, когда умер Хейз и Эллингэмская академия задействовала их целый штат.
Этот читальный зал был небольшой, от остальной части второго этажа его отделяли стены, до половины забранные рифленым стеклом. Мебель, стоявшую здесь сначала, заменили серым диванчиком, четырьмя пушистыми креслами-мешками и таким же пушистым ковриком — на тот случай, если кому-то вдруг не подойдут шесть сотен других укромных эллингэмских уголков для чтения.
Дэвид все эти варианты отверг и сидел на полу, прислонившись спиной к стене, в том же самом пальто за две тысячи долларов. Слегка подогнув колени, он смотрел на свои ботинки. Психолог нависала над ним, примостившись на подлокотнике дивана. Увидев в дверном проеме Ларри и Стиви, она встала и подошла к ним, чтобы поговорить.
— Может, войдешь? — спросила она Стиви тем профессионально-спокойным тоном, который так присущ психологам.
Стиви осторожно переступила порог, и Дэвид поднял на нее глаза. Он был бледен, лицо превратилось в сплошные острые углы.
— Привет, — сказала она.
— Привет.
Его голос прозвучал сухо и надтреснуто, но в остальном ничто в Дэвиде не содержало даже намека на случившееся.
Психолог попятилась из комнаты, вышла и тихонько закрыла за собой дверь. Стиви вдруг поняла, что не знает до конца, что делать. Ее руки висели неуклюжими, бесполезными плетьми. Она не была уверена, что хочет сесть, но и стоять дальше было бы странно. Девушка подумала было присесть на подлокотник диванчика, как до этого психолог, но тут же поняла, что это будет неестественно и слишком формально.
После неловкой паузы она наконец соскользнула вниз по стене и села рядом с Дэвидом. От его тела исходило тепло. В комнате ощущалась влага. Учитывая, что между ними вечером произошло, у них не было причин чувствовать себя неуютно. Но Стиви, несмотря на это, чувствовала на коже нервный зуд.
— На ночь нам оборудовали места в юрте, — сказала она.
— Как в лагере, — ответил он, — в юрте… в юдоли печали.
Он несколько раз сжал в кулак и разжал руку на колене, потом потянулся к Стиви и взял ее ладонь.
— Ну хорошо, — сказал он, издав нервный смешок, — ты говорила мне не идти туда. Надо было тебя послушать. Если не велишь куда-то ходить, то…
Стиви была в состоянии сосредоточиться единственно на ощущении, которое испытывали ее руки, на теплом прикосновении его ладони к ее коже, на том посыле, который она в себе содержала. Этот посыл сводился к потребности. К потребности в ее силе. Ощущение заструилось вверх по руке к плечу и волной передалось остальному телу.
— Она знала обо мне, — произнес Дэвид, — до тебя я рассказал только ей, и больше никому.
— Об отце? — спросила Стиви.
— Мы немного выпили. Я ей рассказал. Подумал, она не станет меня за это осуждать. Помню, мы сидели на чердаке базы творчества. Она мастерила какой-то коллаж, у нее была бутылка какой-то немецкой дряни, отдававшей задницей и сиропом от кашля. Когда я ей обо всем рассказал… она засмеялась. Сказала, что это неважно. Могла бы всем растрепать, но знаю: она никогда ничего такого не сделала.
В голосе Дэвида появилась хрипота. Стиви смотрела в пол, на плитку, уложенную еще при строительстве школы, на шрамы и вмятины, которые оставили на ней студенты, десятилетиями топтавшие своими ногами проходы. Стиви охватило ощущение назревающей бури, в воздухе будто что-то кружилось и рушилось. Она захотела, чтобы библиотеку заполонили белки, и уже собралась было спросить, где их ему удалось достать, но тут он заплакал.
Стиви даже не знала, что ей делать.
Хотя нет, все она знала. Все, что было сейчас нужно, — это обнять Дэвида. Поцеловать его там, внизу, оказалось совсем нетрудно. И сейчас это произошло бы не во тьме тоннеля, а в полумраке, на виду у книг.
Стиви прошиб пот. В голове завихрилось, жизнь набрала скорость. Обещание, которое она дала Эдварду Кингу, выглядело издевкой. Относиться к нему по-дружески. Заботиться. Помочь ему остаться. Наплевать на чувства, которые она испытывала к Дэвиду, чтобы получить то, чего она хотела и в чем так отчаянно нуждалась. Она уже не понимала, почему поступила так с Дэвидом: то ли потому, что хотела сама, то ли оттого, что он стал пунктом отвратительной, гнусной сделки. Эдвард Кинг превратил ее в лгунью. Превратил в такую же, как сам, и все, что случилось этим вечером, несло на себе пятно позора. Если она сейчас прикоснется к Дэвиду, то станет сообщницей его отца.
Но бросить его вот так ей тоже было не под силу. Поэтому она взяла его за руку и сжала. И постаралась выразить этим жестом все, что накопилось у нее внутри, все, чего нельзя было сказать словами. Он тоже сжал ее руку, упал ей на грудь и судорожно зарыдал.
Стиви приросла к стене, не в состоянии пошевелиться. От этого излияния чувств в ее душе поселилась паника. Через несколько минут Дэвид выпрямился, вытер глаза и перевел дух.
— Блин, — сказал он, — надоело мне здесь торчать. Пойдем в юрту печали.
Случившееся его ничуть не смутило. Нет, она не считала, что он должен был обязательно смутиться, просто она на его месте точно чувствовала бы себя сейчас не в своей тарелке. Дэвид был волен как угодно выражать свои эмоции. Он встал, протянул ей руку, помог встать и потом больше не отпускал. Теперь они просто были вместе.
В конце прохода, дальше вдоль балкона, психолог совещалась с «Зовите меня Чарльзом», вызванным на место событий. Усы и котелок Чарли Чаплина он снял, теперь на нем было обычное черное пальто, но под ним по-прежнему виднелись нелепые брюки и ботинки. Вечер Хеллоуина выдался с причудами.
— Как вы, ребята? — спросил он при их появлении.
По его виду Стиви поняла: от его внимания не ускользнуло, что они держались за руки.
— Примерно так, как можно ожидать, — ответил Дэвид.
Чарльз важно кивнул.
— Мы можем идти в юрту? — спросил Дэвид. — Или я понадоблюсь кому-то еще?
— Думаю, пока нет, — произнес Чарльз, — потом могут возникнуть дополнительные вопросы, однако на данный момент вам лучше вернуться к друзьям и немного отдохнуть. Я сейчас позову кого-нибудь вас проводить.
— А без этого никак? — сказал Дэвид. — Может, мы просто пойдем? Вы типа в любом случае будете знать, где мы.
— По-моему, это будет отлично, — ответил Чарльз, — идите.
Дэвид двинулся вперед, Стиви поплелась за ним, как на привязи.
— Не волнуйся, Стиви, — тихо молвил Чарльз им вслед, — все будет в полном порядке. Мы поговорим с твоими родителями.
Дэвид повернулся, взял его слова на заметку, потом они со Стиви спустились по железной лестнице и вышли в холодную ночь.
