— Когда кто-то балуется письмами, это зачастую глупо и скучно, — сказал он, — и лишь изредка попадается что-то настоящее. Типа вот этого, из вырезанных букв. Такое точно не забудешь. Однако, если я буду стоять здесь с вами и обсуждать преступления, в то время как вам полагается учиться, руководство устроит мне взбучку. Ведь у вас под этим журналом, похоже, серьезная книга.
Он не ошибся. Под журналом Фрэнсис и в самом деле держала книгу, уделяя внимание одновременно и тому и другому.
— Органическая химия, — ответила она.
— Вы умнее меня, деточка. У меня для таких вещей никогда не хватало мозгов.
Он улыбнулся, приподнял перед ней шляпу и зашагал дальше к дому. Фрэнки пожевала кончик карандаша.
Такое точно не забудешь.
В этот момент ей в голову пришла мысль. А что, если послать Альберту письмо? Поначалу это была шутка. Они с Эдвардом ни в жизнь не отправили бы Эллингэму подобное послание. Но чем дольше она крутилась у Фрэнки в голове, тем больше приобретала массу и форму. Такое вполне можно сделать — только осторожно и стильно. Почему бы не побесить старичка? Почему не познакомить его с искоркой ее талантов?
Когда она вечером поделилась этой мыслью с Эдвардом, он тут же ее полюбил, назвал дадаистической и, ничуть не изменяя себе, решил придать ей конкретное воплощение. В смысле — написать стихотворение.
— Поэтическое правосудие, — сказал он, перед тем как ее поцеловать.
Эдвард показал ей стих Дороти Паркер, который они в своей работе использовали в качестве образца. Сколь же многообразно можно в самой милой манере описывать злодейские жестокости. В конце Эдвард добавил «ха-ха». Письмо следовало подписать — в качестве последнего штриха.
— Это должно быть что-то хитрое и коварное, — сказала Фрэнки.
— Точно! — решил внести свою лепту Эдвард. — А как называют коварного хитреца? Правильно, Лукавый.
Чтобы состряпать на деле это письмо, они улеглись на пол в пустом, недавно выстроенном бассейне, закурили и стали вырезать буквы. Лист бумаги вырвали из блокнота, купленного Фрэнки в Нью-Йорке, — ничем не примечательного, из тех, что можно встретить в любом доме. Надели перчатки, взяли в руки пинцеты и принялись тщательно наклеивать буквы. Некоторые из них получались наклонными, промежутки между ними выходили неодинаковые.
Когда послание было готово, Фрэнки довела свой план до логического завершения. Заплатив одной из поденщиц, она попросила бросить несколько ее писем в ящик в Берлингтоне, объяснив, что это ее личная переписка, которую в школе очень любят просматривать. В итоге за доллар на конверте оказались нужная марка и штемпель, и ни одна живая душа больше не смогла бы связать его со школой.
Прекрасный образчик криминального искусства.
Однако теперь письмо фигурировало совсем в другом деле — о похищении Айрис и Элис Эллингэм. Да еще и Дотти Эпштейн… Вот о чем думала Фрэнсис, ворочаясь ночью без сна на диване. Его посчитают шуткой? Смогут его отследить?
Человек с дробовиком просидел у двери всю ночь. Не сомкнул глаз. Как и мисс Нельсон, которая до самого утра молча ходила, складывала в сумки вещи, разбирала бумаги. И только один раз непреднамеренно бросила взгляд на Фрэнки, когда та сдалась и стала клевать носом.
На рассвете разбудили и других девочек, велев им одеться.
— А что случилось? — спросила Герти, шлепая по полу тапочками на каблуках.
— Ничего страшного, — сухо ответила мисс Нельсон, — мы получили сообщение о заложенной бомбе. Все будет хорошо, но из соображений безопасности вас вывезут за пределы школы.
Заслышав о нарушении привычного течения жизни, все закричали и подняли гам. Потом бросились в ванную, побежали надевать платья и пальто. Что взять с собой? Будет ли завтрак? В общей суматохе Фрэнсис прокралась вниз и скользнула в свою комнату. Ей кое-что понадобится — несколько припрятанных вещиц, без которых было не обойтись. Она уперлась в письменный стол и толкнула его. А когда на фут сдвинула, взяла пилочку для ногтей, села на пол и уже собралась было взяться за дело, но тут в дверном проеме выросла мисс Нельсон.
— Чем это ты занимаешься? — спросила она.
— Да вот, сережку уронила, — невозмутимо ответила Фрэнсис.
— Возвращайся в гостиную.
— Мне надо переодеться.
Мисс Нельсон подошла к шкафу Фрэнсис, схватила платье, протянула его и показала на декоративную ширму.
— Вот и переодевайся.
Фрэнсис взяла платье и пошла его надеть.
— Я лишь хочу сказать, — произнесла мисс Нельсон, — что произошло нечто в высшей степени серьезное. И излишние разговоры могут причинить вред. Ты меня поняла?
Фрэнсис замерла с поднятым над головой платьем.
— Мне плевать, что тебе известно и как ты к этому относишься, — продолжала мисс Нельсон, — на кону человеческие жизни. Я, Фрэнсис, знаю, как ты любишь свои игры, но здесь все по-настоящему. Рядом ходит смерть. Опасность грозит в том числе и одной из твоих соседок по коттеджу.
Фрэнсис глотнула немного воздуха, натянула платье и вышла из-за ширмы. От старой мисс Нельсон, милой и кроткой старшей воспитательницы «Минервы», не осталось и следа. Она превратилась в женщину, стеной стоявшую на ее пути. И Фрэнсис впервые за всю минувшую ночь и утро испугалась. Она опустила глаза на доску плинтуса. То, что там скрывалось, могло доставить куда больше неприятностей, чем ей хотелось. А в стене ее тайны хранились под замком.
— Может… вы дадите мне хотя бы минутку? — как можно смиреннее спросила она.
— Нет, — сказала мисс Нельсон, — твои вещи я соберу сама. Иди.
И Фрэнсис Джозефина Крейн вышла из комнаты, даже не подозревая, что это в последний раз.
Глава 9
Опять тот же самый знак с американским лосем.
Никаких лосей никогда не было и в помине.
Автобус Эллингэмской академии совершал воскресный рейс в Берлингтон. Сегодня в нем ехали всего несколько человек — из тех, кого Стиви не знала. Все надели наушники, каждый читал или во что-то играл. Сама она уткнулась в планшет, перед этим открыв книгу доктора Ирен Фентон «Лукавый: эллингэмские убийства». Она стала первым изданием, которое Стиви прочла по этой теме. Девушка пролистала несколько страниц и перешла к фрагменту с рассказом о том, как обнаружили тело Дотти Эпштейн:
16 мая 1936 года выдалось теплым, с намеком на раннее лето. В половине шестого утра Джозеф Вэнс, прихватив термос с кофе, повез с фермы «Арчер’з Дайери» в кузове своего грузовичка молоко, сливки и масло, которые нужно было развезти по тридцати пяти адресам. Объехав первые десять из них в окрестностях Иерихона и Вермонта, он решил, что самое время съехать на обочину дороги, съесть на завтрак булочку и запить ее кофе. Вэнс припарковался в густой траве напротив «Баббетт’с Фарм», поел, попил и отошел справить нужду к дереву футах в двадцати от дороги.
