Стиви легла животом на пол и подперла руками голову. Доски все еще сверкали былым блеском, в щели между ними кое-где застряли кусочки перьев. Здесь, внизу, ощущался запах ладана, который Элли без конца жгла вопреки школьным правилам.
— Никакого огня, Элли, — вслух произнесла Стиви.
— Что? — переспросил от окна Дэвид.
— Это первое, что я услышала об Элли в день приезда, еще до твоего появления. Ты опоздал, а нам устроили вводный инструктаж…
Стиви оглядела комнату с нового, выгодного ракурса — с высоты хлопьев пыли.
— «Никакого огня, Элли», — сказала ей Пикс. — Должно быть, по ее вине когда-то вспыхнул пожар.
— Ага. В прошлом году. Она сбила свечу.
— Здесь?
— Да, здесь.
— И при этом не могла даже зажечь спичку, — произнесла Стиви, больше для себя, и встала на колени.
И где же искать Элли, курильщицу, которая не могла управляться со спичками? Альберт Эллингэм тоже устраивал поиски — упорно пытался найти потерянную дочь. Вся эта история как раз о ней и была. И вот теперь в горах потерялась еще одна дочь.
Рядом с коробкой у двери Стиви увидела Руту, любимый саксофон Элли. Играть на нем она не умела, но это ее не останавливало. Руту она купила на деньги, которые Хейз заплатил ей за сценарий «Конца всего», а ему их, в свою очередь, дала его девушка Гретхен. В день, когда Стиви повстречала Элли, та играла на саксофоне в ванной в конце холла, крася платье — и себя саму — в розовый цвет. Именно там, под ванной, Стиви обнаружила кусочки металла от компьютера Хейза, где его спрятала Элли.
Сколько же всего обрушилось на Руту.
Стиви подошла и взяла саксофон. И в этот момент увидела тянувшуюся к стене подпалину. Ее когда-то зачистили и закрасили. Присутствовало что-то еще. Этот уголок явно выглядел подозрительно.
— Эта история со спичками тебе не кажется странной? — спросила Стиви, наклоняясь, чтобы рассмотреть стену.
— Я потому тебе о ней и рассказал.
— Нет, — возразила Стиви, — ты рассказал мне ее, объясняя, что одной в лесу ей не справиться. Ты не считаешь это необычным? Элли ведь художница. И с руками у нее все в порядке.
Судя по виду, там когда-то что-то упало: на полу виднелся продолговатый темный след. Но непонятным ей показалось другое… какая-то неровность на стене. Она наклонилась к ней, провела рукой вниз до плинтуса и нащупала впадину — крохотную, всего в несколько миллиметров.
— Дай мне мою сумку, — сказала она Дэвиду.
Он подтолкнул ее по направлении к Стиви. Та дернула ее на себя, залезла внутрь и нашла ручку. Сняла колпачок и поддела плинтус. Дэвид подошел к ней и присел рядом на корточки.
— Включи фонарик на телефоне, — сказала она.
— Что это?
— Пока не знаю, — нетерпеливо бросила она, — включи фонарик.
Он задействовал соответствующую функцию. К этому моменту Стиви уже расшатала доску, которая поддалась довольно легко. Ее когда-то явно вытаскивали. За ней, у основания стены, обнаружилось отверстие размером с кулак.
Язвительных комментариев Дэвид больше не отпускал. Лишь молча протянул девушке фонарик. Перед тем как взять его, она сунула руку в передний карман сумки, вытащила пару голубых нитриловых перчаток и надела их.
— Ну дела! — сказал он. — Ты что, носишь с собой перчатки для осмотра места преступления?
— Их можно купить в любой аптеке, — сказала она и взяла у него телефон, — так что можешь приобрести.
Она легла на пол, припала щекой к полу и заглянула в отверстие. За ним зияла пустота, темная и затянутая паутиной. Стиви повернула телефон, чтобы добиться наилучшего освещения, и протянула руку — медленно, на тот случай, если там окажутся провода или какие-нибудь острые края. Потом все дальше и дальше, дюйм за дюймом, пока не достигла конца ниши. В длину та была примерно с ладонь. Почти способная вместить коробочку из-под чая, но все же недостаточно большая для этого.
Она подняла голову, подползла ближе и сунула руку вверх.
Там тоже оказалась полость. До самого верха. Места для коробочки более чем достаточно.
— Стало быть, там есть дырка? — сказал Дэвид. — Очень хорошо. Я хотел сказать, ты никогда не разочаровываешь своими…
— Ты можешь хоть секунду помолчать?!
Стиви поводила рукой в разные стороны, чтобы понять, нет ли там чего.
— Может, у Джанелль есть миниатюрная камера для лапароскопии, — сказала она, — или…
Палец на что-то наткнулся — ощутил какую-то ткань.
— Там что-то есть, — сказала Стиви.
Она просунула пальцы дальше, пытаясь ухватиться. Что это — бисерная ткань? Или вещица, из которой выпали перья? Может, фотографии, сумка…
Находка поддалась и упала на пол. Стиви взяла ее и потянула на себя, и в этот момент мозг послал сигнал тревоги, подсказывая, что это совсем не то, что она предполагала. Но порой, начав что-то делать, ты уже не можешь остановиться, и девушка вытащила ее из дыры.
Что это такое — большая мышь или маленькая крыса, — она сказать не могла. Сдохла, должно быть, довольно давно, в одних местах мех еще держался, в других уже истлел до костей. В целом на ощупь твердая, наверное, мумифицировалась от длительного пребывания в стене.
— Фу! — воскликнула Стиви и отшвырнула ее рукой.
Для выражения ужаса подходило не очень, но ничего другого у нее не имелось. Когда понимаешь, что у тебя в руках мумифицированная крыса-мышь, найти слова бывает нелегко.
— Нет, это не Элли, — сказал Дэвид, с гримасой глядя на трупик.
Стиви встала, поспешно отошла от находки, стащила перчатки и сунула их в карман толстовки.
— Ты что, собираешься их сохранить? — спросил он.
— Я не могу бросить их здесь в корзину, — ответила Стиви.
— Думаешь, они ее проверяли?
— Не знаю. Это ведь ты попросил меня сюда прийти.
— Ладно, — сказал он и сдался, подняв вверх руки, — и что ты об этом думаешь?
Стиви еще раз оглядела комнату.
— Во что она тем вечером была одета? — спросила она.
— На ногах лодочки, — ответил он, — помню, я на них смотрел. И легкое платьице. Лодочки и легкое платьице.
Дэвид был прав. Спускаться в таком наряде с горы было трудно.
Комната многое рассказала ей об Элли, представив свободной художницей — небрежной, не умевшей практично одеваться и знавшей французский. Любившей вино и кабаре. У нее было много цветных фломастеров и альбомов для рисования. Окружавшая ее аура ощущалась везде — цвет, блеск и хаос.
Дэвид выжидательно смотрел на нее, ожидая, что Стиви сделает хоть какое-то заявление, но она так ничего и не сказала. В этой комнате не было тайн, которыми она могла бы поделиться. Единственным, что девушка в ней нашла, был дохлый грызун, от которого теперь надо было избавиться.
