Сегодня у нее было преимущество — голубой, похожий на серу туман. Он, по-видимому, послужит единственной защитой от людей с дробовиками. Воздух к этому часу стал пронзительно холодным, туман забивался в нос и рот, прокладывая себе путь к легким. Фрэнсис была у библиотеки, и теоретически ей надо было преодолеть небольшое расстояние по лужайке, чтобы добраться домой, но у двери наверняка выставят охрану, да и место там совершенно открытое. Придется пойти кружным путем, по дальнему краю территории школы, мимо недостроенных корпусов у дороги.
Фрэнсис двигалась украдкой, перебегая от дерева к дереву, спотыкаясь о корни и ветки. Под ногами шуршала листва. Потом она впервые увидела несколько человек, вооруженных дробовиками, висевшими у каждого из них на плече. Всего их было трое, они стояли у башенки и о чем-то говорили. Фрэнсис пригнулась, ее сердце учащенно забилось. Ночью они выстрелят без всяких колебаний. На секунду она представила, как ей в грудь вонзается горячая пуля, представила удар. От этого сердце погнало кровь мучительными толчками, руки стали липкими от пота. Она подумала было окликнуть их и позвать на помощь. Они отвели бы ее в «Минерву», у нее возникли бы неприятности, но ее не убили бы.
Нет. Она прижалась к земле. Она станет кошкой. Кошек здесь любили.
— Кошкам виднее, — любил говорить Альберт Эллингэм.
Она пойдет украдкой, скользя по земле. Территория школы большая. Смелости ей не занимать. Сегодня Фрэнсис пройдет через испытание. Труднее всего будет пересечь дорогу, там самое открытое место. Придется спуститься по склону в лес и перейти ее где-нибудь в темноте. Она двинулась вниз по крутому скату. Дорогое пальто цеплялось за ежевику и путалось под ногами, поэтому девушка подоткнула его и несколько футов проползла вниз на четвереньках, как краб. Попытайся она выпрямиться, ей наверняка пришлось бы скатиться вниз к реке, ударяясь по пути о каждое дерево, о каждый камень. Схватившись за один из них, Фрэнсис порезала руку. Вокруг стоял запах грязи и гниющих листьев.
— Что это? — спросил один из троицы.
Она застыла.
Меж деревьев блеснул свет.
— Наверное, зверь, — ответил ему другой.
Еще чуть-чуть — и ей станет плохо. Фрэнсис тяжело сглотнула и застыла в ожидании, не двигаясь даже на дюйм. И лишь минут через пятнадцать-двадцать поползла дальше. А когда оказалась от статуй и вооруженных людей на достаточном расстоянии, приблизилась к краю дороги, сделала глубокий вдох и перебежала ее. Та была очень узкой, поэтому для этого ей понадобилась всего пара шагов. Она упала в канаву по ту сторону, сильно ударилась лицом, но даже не вскрикнула и поползла на животе в темноту.
Потом поднялась обратно на холм. Это оказалось намного труднее. Теперь Фрэнсис дышала с трудом. Полицейские и воры. Агенты ФБР и пистолеты. Тайные похождения в темноте. Как раз этим она и занималась. Фрэнсис Джозефина Крейн, мучная принцесса с Пятой авеню, ползла в ночи по грязи. Решительно вонзала в землю ногти, не боясь их сломать. На одежду и обувь ей тоже было наплевать. Такова жизнь.
Девушка взобралась на вершину склона и вынырнула по другую сторону дороги. Теперь нужно проскользнуть к «Минерве». Она двигалась медленно — от здания к дереву, от дерева к статуе. Туман обволакивал ее будто шуба. Ей было совсем не трудно.
Достигнув «Минервы», она больше не беспокоилась о том, как попадет внутрь. Просто найдет какой-нибудь способ, и все. Дверь будет заперта, но окно в ее комнате — нет. Она обошла дом с тыльной стороны и выглянула из-за угла. Снаружи никого не было. Фрэнсис проползла чуть дальше и поначалу попробовала окно номер один, пытаясь его открыть, но оно не поддалось.
Комната Дотти? Та тоже была любительница куда-нибудь улизнуть. Может, Дотти приоткрыла свое, закрепив фиксатором? Время от времени она любила говорить, что ей нравится его немного приотворять, что это напоминает ей о доме с открытым окном у пожарного выхода.
Фрэнсис подползла к комнате номер три и заглянула через окно во мрак. Между ним и рамой была крохотная щель, шириной всего в палец, но ей больше и не требовалось. Она взяла прутик, использовала его в качестве рычага и осторожно толкнула створку, действуя медленно и тихо. Потом влезла внутрь и, ценя каждый дюйм, закрыла ее. Теперь девушка была в комнате Дотти, которая формально была такая же, как у нее, но выглядела куда более убого. Ни меховых накидок, ни эксклюзивной мебели, ни чемоданов с одеждой, ни радио, ни фонографа. Только то, что ей выдали в школе, и книги. Стопки книг. Аккуратные и повсюду.
Фрэнсис подошла к двери, никого не увидела, вышла в коридор и…
— Фрэнсис Крейн!
Над головой вспыхнул свет, и она увидела перед собой мисс Нельсон — раскрасневшуюся и взъяренную.
Фрэнсис Крейн, мучную принцессу с Пятой авеню и будущую преступницу, застукали в двух шагах от собственной двери. Она открыла рот, чтобы что-то сказать, хотя и не была уверена, что именно. Ну да ничего, как-нибудь справится. Мисс Нельсон хоть и отвечала за студентов, но, как правило, вела себя пассивно. Фрэнсис извинится и…
Этим вечером назвать мисс Нельсон пассивной было нельзя. Ее округлые черты обострились, в лице что-то говорило, что она точно знала, где была Фрэнсис.
— Иди туда, — холодно молвила мисс Нельсон, показывая на гостиную.
За ее спиной выросла фигура — мужчина в комбинезоне и кепке с дробовиком в руках.
Фрэнсис забыла напустить на себя удивленный вид, и глаза мисс Нельсон сузились. Девушка выдала себя с головой. Она сделала, как ей было велено, и прошла в гостиную, где горела одна-единственная лампа. Мужчина с дробовиком подошел к окну и выглянул наружу.
— Будешь сидеть здесь, — сказала мисс Нельсон, показав на диван, — и не шевелиться. Совсем. Спать тебе тоже придется здесь.
Мисс Нельсон повернулась к мужчине у двери и сказала:
— Отсюда она никуда не денется.
Глава 6
Гранд-Хаус по-прежнему оказывал на Стиви неизгладимое впечатление. Иначе и быть не могло, потому как именно на такой эффект и рассчитывали его строители. Это был дворец Альберта Эллингэма, спроектированный сразу несколькими знаменитыми архитекторами и дизайнерами той эпохи, чтобы стать поразительным зрелищем, вызывающим у публики восторг. Отделка из палисандрового дерева, привезенного из Индии. Розовый мрамор, австрийский хрусталь, шотландское цветное стекло… Все, что теперь было на виду, когда-то привезли из какого-нибудь уголка мира специально — чтобы сделать частью этой комнаты, предметом созерцания и восхищения Альберта Эллингэма и всех, кого он решит к себе пригласить.
У самой входной двери торчала голова, увенчанная копной коротко стриженных седых волос стального цвета, а под ней, за своим большим столом, сидел Ларри, надежный, как дедушкины часы, и молча глядел в эллингэмскую чашку чашек.
— Здравствуйте, Ларри, — сказала Стиви, — с вашим кофе что-то не так?
— Какой-то придурок купил для кофемашины капсулы со вкусом тыквы. Если бы я хотел испортить подобным образом себе день, то пошел бы и сразу сожрал свечку.
