— Вот в эту, — сказала Джанелль, подходя к одной из огромных куч листвы, — хочу в нее прыгнуть.
Нейт повернулся и с ученым видом к ней присмотрелся.
— Там полно звериных какашек, — сказал он.
— Нейт, — одернула его Джанелль.
— Я просто в плане информации. Листья напоминают собой большие мусорные ящики. Кого на них только не увидишь. Лис, оленей, енотов, американских лосей.
— Только не лосей, — сказала Стиви.
— Птиц, — продолжал Нейт. — Огромное количество дерьма. Дерьма летучих мышей. Летучих мышей здесь полно. Знаете, а ведь их дерьмо очень ценится. Называется гуано.
— Я знаю, что такое гуано, — произнесла Джанелль голосом, в котором явно сквозило предупреждение. — Но о какашках не желаю слышать ни слова. Просто хочу порезвиться в шуршащей листве.
— Белкам тоже надо какать, — продолжал Нейт.
— Белкам надо какать, — мудро повторила Стиви.
— Какого черта вы портите мне замечательное осеннее утро? — спросила Джанелль.
— У каждого из нас свое призвание, — сказал Нейт, — мое заключается как раз в этом.
Джанелль тихонько зарычала. У Стиви возникло ощущение, что друзья устроили для нее небольшой спектакль: подруга вела себя слишком весело и энергично, Нейт напускал на себя чрезмерную суровость. Они давали ей понять, что все нормально и хорошо, что все так, как было раньше. За одним исключением: пока они шли, Стиви замечала на деревьях, на фонарных столбах и на углах здания небольшие предметы — небольшие скромные круглые штуковины.
Глаза Эдварда Кинга.
— Я вижу, систему безопасности значительно расширили, — произнесла она.
— Это да, — ответила Джанелль, — работы провели на прошлой неделе.
— Что касается меня, то я горячо приветствую новых боссов нашей службы безопасности, — промолвил Нейт, когда они подошли к ближайшей камере видеонаблюдения.
— Думаю, это хорошая мысль, — добавила Джанелль, — здесь мы далеко в глуши… И потом, у нас кое-что произошло.
Они подходили к башенке, где возвышался рукотворный памятник Хейзу, уже затронутый тленом. Больше всего Стиви потрясла безграничная… печаль. Там лежали цветы, причем не одинокие, прикорнувшие то тут, то там розы, а целые букеты. Новые букеты, возлежавшие на высохших старых, усеивали всю землю вокруг. Стиви увидела рисунки, фотографии и ноты. А также небольшие электронные свечи, потому как настоящие превратили бы все в гигантский костер.
— Они все приходят и приходят, — молвила Джанелль, — думаю, сейчас немного меньше, но посылки все равно приходят каждый день, и технический персонал приносит их содержимое сюда.
Увядающие цветы у памятника колыхал ветер.
— Все это хорошо, — сказал Нейт, — но как насчет того, чтобы поесть? Давайте печалиться за едой.
Столовая Эллингэмской академии представляла собой просторный зал, напоминавший горнолыжное шале. Поперек высокого остроконечного потолка, из конца в конец тянулись балки перекрытия. Сейчас на них красовалась вереница тыкв с прорезями для глаз, носа и рта, осуждающе взиравших сверху на собравшихся. Кафетерий в старой школе Стиви представлял собой праздник линолеума с горячими металлическими подносами, заваленными мексиканскими тако, картофельными драниками по-американски и переваренной капустой брокколи. Столовая Эллингэмской школы финансировалась лучше, кормила при этом меньше народу и поэтому делала это весьма стильно. В ней были сенсорные торговые автоматы, наливавшие в бутылки обычную или газированную воду. Меню писали на черных досках цветными мелками. Проявив к полднику серьезный подход, создали целую фабрику по производству омлетов (с японским сыром тофу, на тот случай, если кто-то не ел яиц). В меню присутствовали свежие блины и вафли, испеченные со всевозможными ягодами, бананами и шоколадной крошкой. Были представлены все утренние мясные блюда, как и их аналоги для вегетарианцев. Имелись аппарат для самостоятельного приготовления коктейлей по вкусу, свежий хлеб, местный мед, целая полка чаев и различные сорта кофе с любым мыслимым молоком. Ну и, разумеется, кленовый сироп — для Вермонта главный источник жизненной силы. Именно этот запах теплого сиропа вместе с ароматом дымка от костра на ветру говорил Стиви об Эллингэме.
Стиви взяла вафли с шоколадной крошкой, приготовленные по специальному рецепту, и целый порционный горшочек теплого сиропа. А когда возвращалась с подносом, увидела, что ее заметили. Перед ней собралась вся Эллингэмская школа. Ну или почти вся. Слева, с несколькими обитателями коттеджа «Юнона», сидела пианистка Гретхен, бывшая подружка Хейза. Когда-то она одолжила Хейзу пятьсот долларов, потом устала от его привычки использовать других и послала куда подальше. Стиви видела, как они ссорились в день его смерти. Именно Гретхен рассказала ей, как он заставляет других делать за него работу. Не заметить ее, с роскошной копной огненно-рыжих волос, было очень и очень трудно.
Через два стола сидели Мэрис и Дэш, еще одна парочка, работавшая над видеороликами Хейза. Мэрис слыла певицей. У нее были черные как смоль волосы, а одеваться она любила так, словно в любой момент была готова спеть песенку в небольшом прокуренном кабачке. Сегодня она вырядилась в облегающий свитер, джинсы и высокие ботинки. Полностью накрашена, несмотря на раннее воскресное утро. Глаза Мэрис неизменно подергивала поволока. Дэш был ассистентом режиссера и носил свободную, просторную одежду. Именно он руководил съемкой видеофрагментов. Когда они увидели Стиви, Мэрис махнула ей рукой. Этот жест привлек к девушке еще больше внимания, и Казим Базир, председатель студенческого союза, вскочил на ноги и бросился к ней.
— Стиви! — крикнул он. — О господи! Когда ты вернулась? Это поразительно!
— Вчера вечером, — ответила она, неожиданно оробев.
Приветствие вышло теплым, хотя Стиви и Каз в действительности не очень хорошо знали друг друга. Парень всегда проявлял энтузиазм. Его коньком была окружающая среда, и он потратил кучу времени, пытаясь создать в Эллингэмской академии компостные туалеты. Этой проблеме Каз уделял огромное внимание.
На Стиви внимательно смотрел еще один человек — невысокого роста девушка с яркими огромными глазами. Сидя в коричневом свитере, она взирала на нее поверх своего планшета.
Жермена Батт.
Формально Жермена не сделала ничего плохого. Не ее вина, что подготовленный ею материал сподвиг родителей забрать Стиви из школы. Но ощущение, что она виновата, никуда не делось.
Дэвида в столовой не было.
— Как ты? — спросил Нейт, когда они подошли к столу.
— Как самая прекрасная девушка на сиропной горе, — ответила Стиви.
Они устроились у окна. Джанелль без конца крутила головой, наверняка искала Ви. Они втроем взялись за полдник. Стиви отрезала кусочек хрустящей вафли, посыпанной шоколадной крошкой, и обмакнула ее в теплый сироп.
Ви Харпер-Томо в столовую буквально влетела. По правде говоря, раньше Стиви никогда не видела, чтобы кто-то врывался в помещение, как она, но Ви поступала именно так: толкала перед собой дверь, отправляя ее в полет, и стрелой устремлялась вперед, размахивая руками. Она надела свой любимый наряд — широкий комбинезон и серую толстовку. Платиновые волосы на голове торчали дыбом.
