Я позвонил ей, как только у меня появилась свободная минутка, желая узнать ее мнение, хотя в конечном счете решение должен был принимать я сам. Но так было до того, как умер Боб. Теперь все изменилось.
– Мама, возможно, я не могу оставить тебя сейчас. После того, что случилось.
Я не рассказывал ей о нас с Пейдж и взял с Элли обещание, что она тоже этого не сделает. У мамы без того хватало тревог. Ей не было нужды знать о все еще не утихшей ссоре между нами. Элли неохотно согласилась, отправив мне СМС, но по-прежнему отказывалась разговаривать со мной.
– Конечно, можешь и поедешь. Я всегда знала, что этот день наступит, и я давно готова к нему, Кэннон.
Я взвешивал ее слова, прокручивая их в своей голове. Я никогда не ставил себя на ее место, никогда не задумывался о том, что значит быть родителем, знать, что твои дети вырастут и однажды покинут тебя. Но она была права, это то, о приближении чего ты всегда знаешь.
– Я нормально пережила твой отъезд в Йель, и теперь все будет в порядке.
Я раскрыл было рот, чтобы возразить, но глубокая морщина между ее бровей доказывала ее правоту. Большую часть своей взрослой жизни моя мама провела в одиночестве. Мой отец не слишком долго прожил с нами, прежде чем уйти совсем, и она справилась с этим. Все эти годы она сама пробивала себе дорогу в жизни, таща за собой двоих маленьких детей.
Мама перевернула комок теста на засыпанной мукой столешнице и начала раскатывать его большой деревянной скалкой.
Я благодарил Бога, когда она встретила Боба и полюбила его. Было несправедливо, что она прожила с ним всего пять лет. Но опять же, я знал, что жизнь несправедлива. От мамы я научился тому, как увидеть просвет в самые мрачные, самые горькие периоды жизни. Пришло время для моей мамы находить выход из сложного положения.
– Кэннон, я еще кое о чем хотела тебя спросить, – сказала мама.
– О чем же?
– О твоей соседке, Пейдж. – Она колебалась, вытирая руки о фартук.
Сердце гулко застучало у меня в груди. Неужели Элли проболталась? Было нелегко этим утром видеть, как Элли бесится. Но то, с каким безразличием реагировала на меня Пейдж, было гораздо хуже.
– Что насчет нее?
– Я наблюдала за тем, как ты вел себя с ней на похоронах. Ты был внимательным и нежным, и учитывая, что мне известно, что ты питал к ней тайную страсть, когда был юношей… – Мама снова стала мять руками комок теста. – Можешь назвать это материнской интуицией, но просто мне кажется, что между вами двумя, возможно, что-то происходит. И потом ты так внезапно ушел и удрал сюда.
– Мам, я люблю тебя, но я не намерен говорить с тобой о своей сексуальной жизни.
Она что-то проворчала в знак согласия.
– Это только подтверждает сказанное.
Я закатил глаза.
– Это только физическое влечение, Кэннон? Отчасти я всегда с тревогой ожидала того, что вы оба зайдете за черту и ваши отношения станут не просто дружескими.
– Не думаю, что Пейдж заинтересована в этом, мама. И кроме того, Элли никогда не смирилась бы с этим.
– Кто знает, Пострел. Многое можно решить за чашкой кофе и за разговором.
Я прижал основание ладони к виску, чувствуя пульсацию, предвещающую головную боль.
– В любом случае теперь это не имеет значения. Ты права насчет Денвера. Пока с тобой все в порядке, нет никакой причины оставаться здесь.
Это была слишком хорошая возможность, чтобы упускать ее. И если мама настаивала на том, что не нуждается во мне, меня ничто здесь не удерживало. Если не считать сестры, с которой мы не разговаривали, и женщины, которую я всегда желал, которая с самого начала не скрывала, чего она хочет от меня – пару-тройку умопомрачительных оргазмов и больше ничего.
Мама с легкой улыбкой на губах кивнула.
– Я знаю, ты все сделаешь правильно. Ты всегда все делаешь правильно.
Я не был в этом уверен.
Глава 28
Пейдж
Благодаря тому, что Элли дала мне второй шанс, я ухватилась за возможность выпить с ней по бокалу вина в местном баре. Практически единственным, что у меня осталось, была ее дружба.
Мы обсудили ее желание снова начать встречаться после беды, которую принес Джеймс, но когда разговор зашел о ее брате, у меня гулко забилось сердце. Ради спасения нашей возобновившейся дружбы мне хотелось притвориться снисходительно безразличной, но достаточно было лишь услышать его имя, как мне показалось, как кто-то чиркнул спичкой у меня в груди. Меня бросило в жар, меня охватило беспокойство, я отчаянно желала узнать больше информации о нем, услышать новости о том, как у него дела.
– Я думаю, он собирается скоро закончить свою работу в больнице, – сказала она, вертя в руках салфетку.
– О чем ты? Неужели Кэннон уже получил предложение?
Губы Элли растянулись в улыбке.
– Получает. Он собирается поступить в ординатуру, где разработана одна из лучших кардиологических программ в стране.
Схватившись за край стула, чтобы не упасть, я затаила дыхание, ожидая, что она скажет дальше.
– Он переезжает в Денвер. Он не говорил тебе?
Это как раз свидетельствовало о том, какое именно место занимала я в списке приоритетов Кэннона.
– Он не упоминал об этом.
Потому что мы не разговаривали уже две недели.
Элли вытаращила глаза.
– Это стало известно пару недель назад. Я была уверена, что ты знаешь.
Трясущимися руками я поставила бокал, стукнув донышком о стол. Эта новость вонзилась мне в сердце, словно нож, пробив его до самого уязвимого места, которое я скрывала от всех. Элли знала, что мы переспали, но она представления не имела, насколько глубокие чувства владели мной, насколько раздавленной я почувствовала себя сразу после его ухода.
Элли сосредоточилась на коктейле, не давая мне возможности понять, заметила ли она мою реакцию.
– Он был занят. Я уверена, что он собирался сказать тебе.
– Он не заезжал за своими вещами или за чем-то еще. Он оставался с мамой. – Признавая это, я как будто окончательно теряла его.
Элли ухмыльнулась.
– Вероятно, это к лучшему, ты так не думаешь?
Внезапно мой мир сузился и потемнел. Было приятно жить рядом с кем-то, даже лучше, чем я ожидала. Мы с Кэнноном отлично ладили, а когда к этому добавился замечательный секс, стало казаться, будто лучше и быть не может. Потом он ушел и разрушил все, сказав мне, что любит меня. А теперь он уезжал.
