Точка. Конец истории.
До тех пор, пока Пейдж…
Возможно, я говорил ей, что матерюсь во время секса, что женщины влюблялись в меня, а потом беспощадно преследовали меня, но она доказала мне обратное. Пейдж не была влюблена, не преследовала меня. Черт, она даже ничего не сказала, когда я признался, что люблю ее. Даже не поблагодарила.
Жестокая правда, которой я должен был посмотреть в глаза, состояла в том, что Пейдж была права. Это я влюбился в нее.
Молча доев ланч, мы с Питером взяли подносы со стола, сложили тарелки в предназначенные для них мусорные контейнеры.
– Неважно. – Я тяжело вздохнул. – Я подал заявление в ординатуру.
– Это великолепная новость. – Питер усмехнулся, глядя на меня. – Давно пора, черт бы тебя побрал.
Когда доктор Рамирез предложил направить меня в больницу в Денвере, где разворачивалась всемирно известная кардиологическая программа, я не мог отказаться от такой возможности. Для меня не было ничего важнее того, что я работал под его руководством и знал, что он верит в меня. А с учетом того, как сложилась ситуация с Пейдж и моей сестрой, идея уехать из города казалась чертовски привлекательной.
Когда мы вышли из больничного кафетерия, я почувствовал тяжесть в груди. Выбрав свой путь, я должен был ощущать легкость и спокойствие после всех этих долгих месяцев неопределенности.
Вместо этого я с болью осознавал сложившуюся ситуацию. Я влюбился в человека, которым не мог обладать, и теперь я делал единственное, на что был способен, – бежал.
Глава 26
Пейдж
Стук в дверь удивил меня. На долю секунды во мне загорелась надежда на то, что это, возможно, Кэннон. Затем я вспомнила, что он никогда не стучал, разве что в первый раз. У него был ключ, правда, он не пользовался им больше недели.
Открыв дверь, я была поражена, увидев девушку студенческого возраста с мягкими светлыми кудряшками и грустными глазами медового цвета. Она была невысокой, одета в леггинсы и толстовку не по размеру с эмблемой Мичиганского университета, свободно висевшую на ней, отчего она казалась еще изящнее.
Она не смутилась от моего пристального взгляда, видимо, испытывая не меньшее любопытство, чем я. Потом она стрельнула глазами мне за спину, в гостиную.
– Могу я чем-то помочь вам? – спросила я.
– К-Кэннон здесь? – запинаясь, проговорила она.
– В данный момент – нет.
– Но он живет здесь?
Я сглотнула, внезапно почувствовав неловкость, не говоря уже о том, что я совершенно не знала, как ответить на ее вопрос.
– Простите, вы кто?
Выражение ее лица изменилось, и она стыдливо улыбнулась.
– Простите. Я – Мишель. Подружка Кэннона.
У меня глаза вылезли из орбит.
– Кто вы ему?
Улыбка на ее лице угасла.
– Я имею в виду, бывшая подружка. Теперь я не знаю, кто я. Мы еще не обсудили.
Все мгновенно встало на свои места. Она была причиной, из-за которой ему вдруг понадобилось жилье. Он порвал со своей девушкой и нуждался в прибежище. Я была для него просто бегством от реальности. У меня перехватило горло, и я, чтобы удержаться на ногах, схватилась за дверной косяк.
– Он не упоминал о вас, – сказала я.
Улыбка исчезла с ее лица.
– Я не удивлена. Вы плохо знаете Кэннона. У нас… сложная история…
Он говорил мне, что в прошлом у него были какие-то сложности с женщинами, но теперь я засомневалась, все ли он рассказал мне. Видимо, нет, потому что я понятия не имела, кем была эта женщина, стоявшая на моем крыльце. Он никогда не называл имени Мишель.
– А вы его… – Мишель замолчала, явно выуживая информацию.
– Я – подруга его старшей сестры. – Господи, это прозвучало так неубедительно.
– Ах. Тогда понятно. Я имею в виду, я не думала… неважно. – Она ухмыльнулась, легкомысленная улыбка выдавала ее возраст.
– В следующий раз, когда я увижу его, я скажу, что вы заходили.
Она кивнула.
– Пожалуйста. И попросите его позвонить мне.
– Попрошу.
Мишель отступила на подъездную дорожку, где был припаркован ее красный седан, и я увидела, что, забравшись внутрь, она напоследок задумчиво посмотрела на меня, а потом уехала.
Все еще в замешательстве от визита Мишель, я направилась на свою маленькую кухню, чтобы поужинать в гнетущем одиночестве.
Глава 27
Кэннон
Последние полторы недели я пробыл с мамой. Хотя Пейдж ничего не говорила, я чувствовал, что мне в ее доме больше не рады. Мне было еще хуже от того, что, в сущности, в то утро Элли обнаружила нас по моей вине. Я уехал от мамы среди ночи, не попрощавшись ни с кем, притащился к Пейдж пьяным и, видимо, забыл запереть дверь, когда вернулся. И я был измучен, поэтому не слышал, как Элли входила в дом, практически до тех пор, пока она не появилась в дверях, глядя на нас осуждающим взглядом.
Элли все еще злилась на меня, но я знал, что через некоторое время она переживет это. Если она думала, что Пейдж отвлечет меня от моей карьеры, то она ошибалась. В будущем Пейдж не хотела быть со мной. Во всяком случае, она заставила меня в это поверить.
– Привет? Мама? – окликнул я, входя в дом.
Я нашел ее на кухне, где она что-то выпекала. Мама пекла, когда находилась в стрессовом состоянии, для нее это было своего рода спасением. На столе стояло блюдо с кусочками глазированного тыквенного пирога, а на плите остывал противень с шоколадными пирожными с орешками. Мамины руки были по локоть погружены в чашу миксера, в которой она месила что-то похожее на бисквитное тесто. Я оглядел все оценивающим взглядом.
– Кэннон. – Увидев меня, она улыбнулась. – Как хорошо, что ты здесь. Подай мне банку с пола.
Я сделал так, как она сказала, потом сел за стол на высокий табурет и стал наблюдать за тем, что она делает.
– Как ты со всем этим справилась? – Я вскинул брови, оглядывая теперь уже полностью заставленные столы.
– Что? Это для церковного бранча в выходные.
Я закатил глаза. Печь пироги было лучше, чем лежать в постели и плакать, но все же она была моей мамой, и мне было позволительно подшучивать над ее причудами.
– Ну, расскажи мне о Денвере, – сказала она, высыпая побольше муки на стол.
