Меня разбудил шум в гостиной, и поскольку я ощущала тяжелую руку Кэннона на своей талии, я поняла, что переполох устроил не он.
Глядя прищуренными и заспанными глазами на яркий свет снаружи, я толкнула Кэннона локтем в плечо и прошептала:
– Я думаю, что Энчиладе нужно выйти.
Он проворчал что-то невразумительное, что лишь вызвало у меня улыбку. Я чувствовала себя точно так же, слишком утомленной и совершенно удовлетворенной. Мы полночи занимались любовью, и мне не хотелось шевелиться. В первый раз это было быстро и грубо, и я никогда не забуду, как Кэннон шептал мне о своей любви, овладевая мной. Во второй раз это было медленнее и очень осмысленно. Я представления не имела, чем останется этот день для нас, но знала, что нам нужно поговорить о том, что произойдет между нами дальше.
Потянувшись, я заметила, что лежащий у кровати Энчилада все еще спит. Потом голос в моей гостиной окликнул Кэннона по имени, и я вытянулась в струнку на кровати.
Шаги приближались. Кто-то был в моем доме, и он шел по коридору.
Я потянула простыню, чтобы накрыть грудь, когда в дверном проеме появилась Элли.
– Что это такое, черт побери? – завизжала она.
Кэннон резко открыл глаза и сел на кровати рядом со мной, натягивая простыню на бедра, чтобы прикрыться.
Нас буквально застигли на месте преступления. Мы вместе лежали голыми в кровати – ничего хуже быть не могло.
У Элли дрожали руки, когда она поднесла пальцы к губам.
– Нет. – Она затрясла головой так, словно хотела отмахнуться от картинки, нарисованной ее воображением. Она не отрывала от меня взгляда, и в ее широко открытых глазах читалась такая боль, какой я никогда в жизни не видела. Судя по выражению ее лица, она была потрясена и опустошена еще больше, чем после того, как обнаружила, что ее жених обманывал.
– Ты трахаешься с моим братом? – с трудом проговорила она прерывистым голосом.
У меня упало сердце, и я почувствовала тошноту в желудке. У меня никогда и мысли не было вводить в заблуждение свою лучшую подругу, но я была здесь, в постели с ее братом. Я чувствовала себя последней предательницей.
– Эл, дай нам минуту, – сказал Кэннон спустя несколько секунд напряженного молчания. Он говорил бесстрастным голосом, не таким, как прошлой ночью, и мое сердце упало еще ниже.
Элли развернулась и протопала по коридору. Я знала, что у меня всего тридцать секунд на то, чтобы одеться, пока она не начала крушить мебель в гостиной. Видит Бог, я заслуживала каждой капли ее гнева. Может быть, если бы я с самого начала была честна с ней, и призналась в своих чувствах к нему, и попросила бы ее благословения…
Я натянула трусы и залезла в джинсы. Набрасывая через голову свою расстегнутую с прошлой ночи рубашку, я пригладила растрепанные волосы и собрала их в хвост. Кэннон надел джинсы на голое тело.
Не смея встретиться взглядом с Кэнноном, я, затаив дыхание, направилась к выходу из спальни, не готовая столкнуться с Элли лицом к лицу, но не способная прятаться здесь, укрываясь от ее гнетущего молчанья.
– Эй. – Кэннон схватил меня за локоть, останавливая в дверном проеме. – Позволь мне поговорить с ней. Дай ей возможность успокоиться.
Я покачала головой.
– Нет, все правильно. Я сама в это ввязалась, и это я должна отвечать за последствия.
Он кивнул, его лицо помрачнело. Между нами возникло нечто вроде стены, но вместо того, чтобы разобраться, что происходит между нами, я отправилась на поиски Элли.
Она сидела посередине дивана, положив сжатые в кулаки руки на колени. Сначала мне показалось, что она злится, но, когда я взглянула на ее лицо и увидела залитые слезами щеки, я уже не была в этом уверена. Очевидно, ей тоже было очень больно.
– Почему, Пейдж? Я не понимаю.
Сглотнув, я опустилась на диван рядом с ней.
– Мне очень, очень жаль, Элли. Просто так случилось.
Элли вытерла щеки тыльной стороной ладони.
– То есть этой ночью был не первый раз?
Я прокашлялась.
– Нет. Это началось раньше… – Почти сразу же после того, как он переехал сюда, что означало, что мы спали вместе намного дольше, чем мне хотелось признаться Элли.
– Но ты даже не хотела встречаться ни с кем. Я столько раз пыталась уговорить тебя. – Элли снова всхлипнула.
Господи, это было мучительно. Я не могла сказать ей, что влюбилась в ее брата. Не могла признаться в этом даже себе самой, потому что на девяносто девять процентов была уверена в том, что теперь между нами все кончено.
– Мне очень жаль, Элли, – тихо повторила я, до того меня охватил стыд.
Однако она не выбежала из дома, по крайней мере, она была готова выслушать меня. Я полагала, что после более чем двадцати лет дружбы она не собиралась просто так отказываться от меня, как бы она ни злилась, и в этом было что-то успокаивающее.
– Прошу тебя, мы можем поговорить об этом? – спросила я. – Может быть, пойдем выпьем по чашке кофе?
Во всяком случае, это избавило бы нас от неловкости, пока Кэннон наконец не оделся бы и не вышел к нам. Я не думала, что готова посмотреть ему в лицо этим утром. Элли этого не знала, но меня одолевали сомнения после полуночного признания Кэннона в любви.
Резкий дневной свет обнажил правду. Кэннон был пьян. Только такое объяснение имело смысл. Он пережил две трагедии за два дня, впервые потеряв пациента, а потом отчима. Он был вне себя от горя, он был под действием алкоголя.
В пьяном состоянии люди говорят такие вещи. Случайные слова «я люблю тебя», сказанные между подвыпившими друзьями, – почти банальность. Так оно и было. Мне хотелось верить в то, что это было нечто большее, но, если бы он и вправду был влюблен в меня, он теперь был бы здесь и разделил бы со мной этот провал, сказав Элли, что мы вместе и что это не просто ошибка.
Он не любил меня. Просто я попалась ему на глаза в тот момент, когда ему было тяжело, и он был благодарен мне за это. Он выглядел так, будто хотел отделаться от меня как можно скорее.
Элли долго обдумывала мое предложение выпить кофе. Мне нужно было уйти из дома, неважно, пойдет она со мной или нет. Наконец она кивнула, и я, прежде чем мы направились к выходу, схватила ключи и телефон.
Как только мы сели за столик, взяв по чашке горячего кофе, Элли ожидающе посмотрела на меня, надеясь, что я что-то скажу.
Признаться, что я заботилась о нем? Куда это завело бы меня? Может быть, лучше позволить ей думать, что это было моментом слабости, чисто физической близости между нами. Проклятье, возможно, так оно и было. По правде говоря, я понятия не имела, что в тот самый момент происходило в голове Кэннона. Я знала только, что он не попытался прийти мне на помощь, не сказал Элли, чтобы она ушла и не совала нос в чужие дела.
