— Вот и отлично, подумаем. Тем более что как назвать — это самая меньшая из проблем. А у нас их еще много, — подытожил я. — Перейдем к следующему пункту. Со штатами своих служб определились?
Ответом были три кивка и переданные мне папки. Я их быстро просмотрел. В принципе, содержание я знал уже наизусть, поскольку над штатным расписанием и конкретными кандидатурами мы с каждым из троих работали уже почти полтора месяца. С начала сентября. И последнее обсуждение этого вопроса с Курилициным у меня состоялось не далее как четыре дня назад. Но мало ли…
— Что ж, отлично, утверждаю. — Я отложил папки. — Мефодий Степанович, а что там у нас с ремонтом общежития?
— После Нового года начнем ремонт, Алексей Александрович. Но все равно это будет временное решение. Чтобы обустроить все, как вы сказали, надобно будет покупать землю и строить самим.
Это был как раз один из проектов, которыми предстояло заняться тем самым тройкам. После памятного обеда с купцами, когда я показал уже закрытые патентами практически во всех странах образцы новых товаров широкого потребления — кнопок, застежек-«молний», пробок и скрепок, — в долю со мной пожелали вступить двенадцать купцов, сразу уловивших, какой будет на эти товары спрос. Однако я сообщил господам купцам и заводчикам, что потребую от них участия в благотворительном Обществе вспомоществования в получении образования сиротам и детям из бедных семей и что на означенные цели господа должны будут выделять не менее трети полученной прибыли. Это заставило моих будущих партнеров призадуматься, но не надолго. Уж больно доходы ожидались крупные. Так что все согласились с ограничением или, вернее, благонравным начинанием. Мне же это было нужно для того, чтобы создать резерв кадров для своих проектов. Нет, я и так тягал людей откуда только можно, но в связи с этим у меня возникло некоторое опасение, что, выдергивая талантливого человека из привычной, уже обустроенной жизни, я могу некоторым образом нарушить его дальнейшее развитие и не дать ему превратиться в того корифея науки или инженерного дела, каковым он стал бы, не появись я в этом времени. Конечно, тех, о ком знал, я старался либо не трогать, либо всячески им помогать. Но кого я знал-то? Попов, Мосин, Менделеев, Барановский, еще слышал о Шухове, Вернадском и Боткине. С последним был уже знаком, хотя тот ли это Боткин, именем которого назван гепатит, уточнить так и не удосужился. И вот как раз поэтому я и решил ковать себе кадры, не руша карьеру будущим корифеям (ну, по возможности), а готовя других. Тем более что этих «других» я собирался набрать в той среде, из которой без моего благотворительного проекта никаких корифеев самостоятельно выйти не могло. Пацанва с заводских окраин, дети бедных крестьян, сезонных рабочих, шахтеров, переселенцев и так далее… Жить в процессе учебы они должны были несколько иначе, чем остальные студенты. Вернее, совсем иначе. Во-первых, я намеревался создать… пионерскую организацию. Ну, не пионерскую, конечно, и даже не скаутскую, но что-то вроде. Тем более никаких пионеров и скаутов в это время еще и в помине не было. Я перебрал несколько вариантов названия и остановился на «сакмагонах». Слово, может, и не по-русски звучит, но я в детстве прочитал отличную книжку «Эхо Непрядвы» Владимира Возовикова, главный герой которой был как раз воеводой этих сакмагонов. А ныне, когда я размышлял, каким образом отвлечь энергию подростков от всяческой революционной дребедени, мне пришла в голову мысль, как одним выстрелом убить даже не трех, а нескольких зайцев… Ну как же — сакмагонские дозоры!
Союз сакмагонских дозоров. Во-первых, мы создаем некий идеологический полюс, способный отвратить взгляды хотя бы некоторой части молодежи (на то, что удастся отвратить всех, у меня надежд не было) от революционных идей и направить к идеям национальным. То есть появляется некая иная идеология. Ну, не совсем иная — русофилы и почвенники здесь есть, и довольно активны, — но иным образом оформленная и закрепленная. К тому же овеществленная не в пространных рассуждениях и заумном философствовании, а в очень привлекательных для молодежи вещах — тусовках, походах, песнях и всяком таком.
Во-вторых, работа в сакмагонских дозорах займет свободное время студентов заботой и обучением молодежи школьного возраста, а не спорами о путях осуществления социальной революции. То есть времени у них на революционную деятельность также не будет.
В-третьих, эта работа даст тем, кого я уже изначально видел в роли своего кадрового резерва, навыки руководства и управления коллективом.
Было еще и в-четвертых, и в-пятых, и в-шестых… а если подумать, можно увеличивать этот перечень бесконечно. Тем более что ограничиваться Россией я не собирался. Хотя идеологическую подложку у меня будет разрабатывать Дмитрий Иванович Иловайский,
[12]
о чем я уже имел с ним беседу, в процессе которой он пришел в восторг от моей идеи. Ее основным ядром станет даже не столько конкретная русская история, сколько вообще противостояние «цивилизация — варварство». То есть сакмагоны — охранители границ цивилизации против варварства. Даст Бог, на всю Европу движение сакмагонов распространим, а то и далее. Скауты-то мировым движением стали. Мы чем хуже? Форма, атрибутика, ритуалы — с этим я помогу, пионерское детство забыть еще не успел. Так вот, для того чтобы ребята были способны исполнять обязанность мастеров-сакмагонов (а что тут голову ломать, возьмем уже привычные ранги) и старших дозора с требуемым уровнем эффективности, им нужно создать тренировочную базу и условия для работы. Ничего этого в выкупленном мною под общежитие доме не было.
— Займемся этим, Мефодий Степанович, непременно, — пообещал я. — А насчет руководителя программы еще не думали?
— Есть несколько кандидатов, — отозвался Курилицин. — Тоже из числа бывших офицеров. Я представлю.
— Хорошо. А проект ремонта как, согласован?
— Да, все как вы сказали. Комнаты на шесть — восемь человек. Туалеты и умывальные комнаты на каждом этаже, водяное отопление на все здание. На первом этаже столовая, кухня, читальня и спортивный зал с тяжестями. Во дворе еще тяжести, турники и брусья. А также баня и лыжный сарай. Селить опять же предусматривается, как вы сказали, по одному человеку с факультета в комнату. То есть инженер, химик, биолог, финансист или там инженер, оптик, геолог, юрист. Инженеров будем набирать более всего, — пояснил Курилицин остальным.
— А правила внутреннего распорядка еще не прикидывали?
— Это я думаю поручить кандидатам на должность коменданта. Заодно посмотрим, на что человек настроен. А то некоторые слишком много вольности дают, а другие — наоборот, так гайки завернуть пытаются, что люди от них куда ни попадя кидаются. В ту же «Народную волю», например.
Я усмехнулся:
— Ну, в народовольцы отнюдь не из-за закрученных гаек шли. Но я понял, что вы имели в виду. Отлично, так и поступим. Только потом покажите мне, что они вам напишут. И окончательный выбор буду делать тоже я сам. Закончите отбор на четырех — пяти кандидатах и приведите их ко мне на беседу. Тут ошибиться никак нельзя. Если все пойдет как хочется, мы такие общежития скоро и в других городах открывать будем. А их коменданты станут в нашем первом практику проходить, чтобы не запороли чего. Нам ведь толковые специалисты надобны, а не пламенные революционеры.
