Правда, Румыния, подобно другим государствам, не могла предвидеть тех радикальных изменений, которые должны были произойти и которые значительно повлияли на ее положение на Ближнем Востоке. Но она была в безопасности до тех пор, пока поддерживалось равновесие в отношениях между странами и союз продолжал существовать. «Для Румынии только тогда появится настоящая опасность, когда появится Великая Болгария», – заметил князь Кароль I в разговоре с Бисмарком в 1880 г., и Болгария ничего не сделала с тех пор, чтобы развеять подозрения румын. Наоборот, присутствующая в Берлинском трактате оговорка, что все укрепления на румынской границе должны быть срыты до основания, не была выполнена Болгарией. В болгарских официальных документах о Добрудже говорилось как о невоссоединенной области Болгарии (Болгарской ирреденте), и в начале Первой Балканской войны в некоторых болгарских газетах специально говорилось о болгарском характере Добруджи.
Балканский союз провозгласил, что его действия не ведут к переделу территорий государств, да и сама Венская система международных отношений преследовала цель поддержания status quo. Румыния в ответ на это заявила о своем нейтралитете. Все это жонглирование взаимными заверениями закончилось с разгромом турок. Появился лозунг «Балканы – балканским народам». Румыния сразу же уведомила Болгарию, что она будет настаивать на включении вопроса о границе Добруджи в Берлинский трактат в случае внесения в него фундаментальных изменений. Болгарский премьер Данев согласился с этим, но его действия на состоявшихся в Лондоне переговорах были настолько «дипломатичными», что они истощили терпение румынского правительства и имели единственным результатом доведение общественного мнения до точки кипения. Однако румынское правительство согласилось, что вопрос необходимо передать на рассмотрение конференции представителей великих держав в Санкт-Петербурге; позднее румыны согласились с решением конференции, хотя страна отнеслась к нему крайне неодобрительно.
Создание Балканского союза и особенно падение Турции были серьезным ударом по политике мирного проникновения центральных держав. «В течение столетия предпринимались попытки решить «Восточный вопрос». В тот день, когда он будет считаться решенным, в Европе неизбежно возникнет «Австрийский вопрос».
Для предотвращения этого и обеспечения открытого пути на Восток австро-германская дипломатия начала работать в этом направлении. Плодом их усилий стало создание Албании, закрывшей Сербии выход к Адриатическому морю. Сербии тем самым пришлось искать выход на юг, где ее интересы были обречены на столкновение с болгарскими. Положение становилось угрожающим. Предчувствуя возможность конфликта с Болгарией, Греция и Сербия искали союза с Румынией. Их предложение было отклонено; но в соответствии с тем политическим курсом, принятым в отношении Софии, румынской армии был отдан приказ о вторжении в Болгарию. На страну напали ее прежние союзники. Наступающие румынские части, не встречая сопротивления, подошли к самой Софии. Ради спасения столицы Болгария заявила о своей готовности выполнить румынские требования. Румыния отказалась заключить сепаратный мир, и Болгария была вынуждена уступить. Премьер-министры балканских стран собрались на конференцию в Бухаресте, чтобы обсудить условия мира. Обстоятельства были неблагоприятными. То, как Болгария вела предварительные переговоры, и особенно критика ее бывших союзников вывели из себя румын и представителей других балканских народов. С самого начала давление общественного мнения помешало справедливому рассмотрению болгарской точки зрения. Кроме того, холера вызвала страшные опустошения в рядах всех армий. К тому же великие державы искали возможность вмешаться. С целью избежать этого балканские государственные деятели пришли между собой к соглашению установить временной лимит и определить конкретно день и час для заключения мира; иначе военные действия могли бы начаться вновь. Договор был подписан 10 августа 1913 г., румынская граница, о которой шла речь еще на лондонских переговорах, теперь проходила по линии Туртукай – Добрич – Балчик. Первоначально это требование рассматривалось как мера предосторожности против явных амбиций Болгарии. Это было стратегической необходимостью, но в то же время Бухарестский договор, как бы ни был он несовершенен, имел тем не менее большое историческое значение. «Чтобы не осложнять обсуждение важных для нас вопросов, которые мы способны понять лучше других, и принимая во внимание интересы всех стран, – заметил президент конференции, – мы впервые сами установим мир и гармонию между нашими народами». Однако династические интересы и амбиции сторон не позволили окончательно решить «Восточный вопрос».
Естественным следствием дипломатической активности центральных держав было изменение в румынской политике. Поддержание равновесия на Балканском полуострове было жизненно важным вопросом для Румынии. И так же, как она вошла в более тесный союз с Германией против Болгарии, находившейся под влиянием России, так позже она повернулась к России, как своему охранителю от Болгарии, попавшей под немецкое влияние. Этот разрыв с традиционной политикой «помощи – выжидания» по отношению к центральным державам, Германии и Австро-Венгрии, был означен визитом принца Фердинанда – с октября 1914 г. короля Румынии – в Санкт-Петербург. Еще более значимым событием стал визит русского царя Николая II в Констанцу. Однако времени было слишком мало, чтобы эти отношения сложились и смогли оказать значительное влияние на позицию Румынии
[126].
Румыния в начале первой мировой войны
Румыны за пределами королевства
Внешнюю политику Румынии в 1914 г. определяло то обстоятельство, что почти половина румынской нации проживала за пределами своей страны. Примерно около одного миллиона румын проживало в Бессарабии, четверть миллиона – в Буковине, три с половиной миллиона – в Венгрии, и примерно по полмиллиона человек насчитывали разбросанные в Болгарии, Сербии и Македонии румынские общины. Все они жили более или менее в неродственной близости от границ Румынии.
То, что эти представители румынской нации сохранили свою национальность, объясняется чисто внутренними причинами. Мы видели, что Румыния лишь незадолго до этого обрела независимость в проведении внешней политики. Король, наиболее влиятельная фигура во внешней политике, подавил националистические тенденции, иначе могли возникнуть трения с соседними государствами. Правительство употребляло все свое влияние, чтобы не проявлялись открыто национальные чувства, а несколько «националистов» и «Лига за культурное единство всех румын» вынуждены были оправдываться за участие в антисемитской агитации.
