— Постараюсь, — пообещал Эдди. — Выздоравливай поскорее, мама.
Начался дождь, и его капли смешались со слезами, стекавшими с материнского лица. Миссис Диккенс чистила лук.
Еще Более Безумная Мод
Эпизод 2,
в котором Эдди впервые встречается с Малькольмом… или это была Салли?
Когда Эдди забрался в крытый экипаж Безумного Дяди Джека, оказалось, что по крайней мере одно место в нем уже занято. В углу сидела пожилая дама и гладила горностая.
— Ты Малькольм? — спросила дама голосом, которым можно было натирать сыр.
— Вы ошибаетесь, мадам, — возразил Эдди. — Меня зовут Эдмунд.
— Я обращаюсь не к тебе, а к горностаю, — раздраженно отмахнулась от него дама. — Итак, я жду ответа, — настаивала она, пристально глядя на зверька.
Горностай не проронил ни звука. Он даже не шелохнулся и глазом не моргнул. Дама ухватила его за хвост и подняла к самому потолку коляски (на тогдашнем языке это называлось «поднять на должную высоту»). Горностай оставался неподвижным, как доска.
— Ты Малькольм? — вновь потребовала ответа пожилая дама.
И тут Эдди Диккенсу пришло в голову, что она, по-видимому, сумасшедшая, а зверек — набивное чучело. Он решил — от греха подальше — занять место напротив дамы.
— Оставь это сиденье в покое! — взвизгнула она, и Эдди опасливо застыл на месте.
В эту минуту Безумный Дядя Джек просунул свою узкую голову в дверцу экипажа.
— Не обращай на нее внимания, — посоветовал он Эдди неожиданно резким и решительным тоном. — Она сумасшедшая.
— А кто она такая, сэр? — шепотом спросил Эдди с застенчивой улыбкой.
— Салли Горностай, — ответил его двоюродный дедушка.
— Ее так назвали в честь набивного чучела, которое она постоянно теребит? — поинтересовался Эдди.
— Я имел в виду горностая, наглый щенок! — рассвирепел его двоюродный дедушка. — А эта добрая леди — моя жена, Безумная Тетя Мод. Она приходится тебе двоюродной бабушкой. И, к твоему сведению, она вовсе не сумасшедшая.
Эдди покраснел до корней волос.
— Прошу прощения, уважаемый двоюродный дедушка, — поспешил извиниться мальчик. — Простите меня и вы, достопочтенная двоюродная бабушка, — проговорил Эдди, окончательно сконфузившись. Он еще не успел отъехать от дома, а уже умудрился оскорбить обоих новоявленных родственников.
— Проехали, — сказал Безумный Дядя Джек и переменил тему. — Я ненавижу крытые экипажи и поэтому поеду на крыше вместе с багажом. Увидимся, когда прибудем в Беспросветный Тупик.
— В Беспросветный Тупик?
— Ну да, к нам домой. Ты можешь считать его также и своим домом, пока твои родители не излечатся от своего ужасного недуга, — пояснил Безумный Дядя Джек.
С этими словами двоюродный дедушка Эдди взобрался на крышу экипажа и устроился там рядом с сундучком своего внучатого племянника.
— Трогай! — распорядился Безумный Дядя Джек. — Поехали!
Ничего не произошло. Иначе говоря, экипаж не сдвинулся с места ни на сантиметр.
— Кучер, вперед! — скомандовал Дядя.
Видимо, только тут Безумный Дядя Джек обнаружил, что у них нет кучера. Подняв голову к потолку, Эдди понял, что его двоюродный дедушка пробирается к козлам экипажа.
Добравшись до места кучера, Безумный Дядя Джек издал какой-то звук, похожий на причмокивание. Как правило, после такой команды конное транспортное средство трогается с места.
Но в данном случае экипаж даже не шелохнулся. Воцарилась тишина; слышен был только мягкий стук дождевых капель по шкурке горностая, которого двоюродная бабушка Эдди выставила в окно.
— Надеюсь, ты славно повоевал, мой храбрый мальчик? — обратилась она к Эдди.
— Какую войну вы имеете в виду? — вежливо поинтересовался Эдди.
— Сколько врагов ты уничтожил? — спросила она.
— Вообще-то ни одного, — ответил Эдди. Разговаривать с Еще Более Безумной Тетей Мод было не легче, чем с ее мужем.
— Тогда нечего корчить из себя маленького лорда! — вспыхнула она, втаскивая горностая обратно в экипаж. — Ну что, Малькольм, ты утолил жажду? Заложил за воротник? Доволен, что пропустил стаканчик?
— А где лошадь?! — донеслось до них восклицание мистера Диккенса.
Эдди узнал отца по голосу, хотя его интонация показалась мальчику еще более желтой и расплывчатой по краям, чем раньше.
Эдди приподнялся и выглянул в окно. Его родители сидели на кровати, висевшей на уровне входной двери.
Дождь не пошел на пользу их постельному белью. Промокшие насквозь коричневые пакеты потемнели и стали еще более коричневыми.
«Если родители проведут на воздухе еще несколько минут, их постель превратится в кашу, — подумал Эдди. — Вряд ли это предусматривалось Предписаниями доктора Маффина».
— Где лошадь?! — повторил отец Эдди, указывая рукой на переднюю часть экипажа. — Как же вы поедете без лошади?
Эдди выбрался наружу и окинул взглядом экипаж. Он понял, в чем была загвоздка. В экипаже сидела Еще Более Безумная Тетя Мод со своим неподвижным горностаем — то ли Малькольмом, то ли Салли (это зависело от того, кем вы его считали, мальчиком или девочкой). На крыше экипажа расположились сундучок Эдди и семейные портреты Безумного Дяди Джека (с которыми тот никогда не расставался), а на козлах сидел его очень худой и очень безумный двоюродный дедушка, который держал поводья в одной руке и кнут в другой.
Однако загвоздка состояла в том — и мистер Диккенс ухватил ее суть совершенно точно, — что в экипаж не была впряжена лошадь.
— Твой двоюродный дедушка забыл ее в ванной! — крикнула миссис Диккенс, смахивая слезу со щеки. Сказать по правде, она прокричала следующее: «Вой, юродивая девушка с тальей диванной!» Ведь рот этой достойной женщины был набит луком.
Спустя несколько секунд слуга мистера Диккенса (который был на свой манер не меньшим — хотя и более скромным — джентльменом, чем его хозяин) вывел лошадь из дома и впряг ее в экипаж Безумного Дяди Джека.
— Спасибо, Дафна, — поблагодарил его Безумный Дядя Джек.
— Рад служить вам, сэр, — отозвался скромный джентльмен.
Будучи истинным джентльменом, знающим свое место, он понимал, что ему не пристало указывать гостю, что его следовало бы называть не Дафной, а Доукинсом. Но его место было на кухне, в большой корзине с оберточной бумагой (за которую он отвечал головой), что не позволяло ему предъявлять чрезмерные претензии. В отличие от него скромный джентльмен, прислуживавший мистеру Теккерею из Амбара, жил с меньшим комфортом. Его место было на узкой полочке за ящиком с углем в кладовке. Доукинс не имел ни малейшего представления о том, что такое кладовка, но, будучи поистине скромным джентльменом, он и не подумал спросить об этом.
