— Вы же знаете его подход к делу: или идеально, или никак.
Они проходят через комнаты, обсуждают гостей и новую мельницу для сумаха, которую Винченцо заказал построить рядом с тоннарой.
— Только твой отец мог заставить меня поставить мельницу рядом с виллой! — смеется Джакери. — Для него дело превыше всего.
Мельница и правда фальшивая нота в чистой мелодии залива. Против этого сооружения были все, начиная с жителей Аренеллы и кончая Джулией, которую раздражает пыль от сумаха, проникающая в дом.
Но отец проявил упрямство и словно назло всем приказал-таки ее построить.
Отец постоянно зол. Даже сейчас.
Иньяцио наблюдает за ним. Нет, сдерживается, покусывает губу — не зол. Недоволен, это читается по его лицу: морщина на лбу, жесткие складки у рта… Анджела выходит замуж с его благословения, да, и Луиджи хорошая партия. Но не самая лучшая.
Отец всегда добивался, чего хотел, кроме тех случаев, когда хотел слишком многого. Теперь ему, Иньяцио, предстоит достичь тех результатов, которых великий Винченцо Флорио не смог и уже не сможет добиться.
Иньяцио отходит от окна, у которого стоял все это время. Берет бокал с шампанским и направляется к морю, на камни. Хочет побыть в тишине и одиночестве, подальше от гостей. Он тоже Флорио, бесспорно, и брат невесты, но ему хочется сохранить для себя кусочек свободы.
Он не слышит приближающихся шагов сестры Джузеппины, когда та подходит, наконец-то его разыскав.
— Иньяцио… — зовет его она, приподняв подол шелкового платья с вышивкой, чтобы не испачкать. — Тебя мама ищет. Спрашивает, не случилось ли чего, и говорит, что скоро начнутся танцы с женихом и невестой.
Брат не оборачивается, и она гладит его по руке.
— Что с тобой, тебе плохо?
Он качает головой. Завиток падает ему на лоб.
— Да нет, Пеппина. Просто… — Он отмахивается, как человек, которому все надоело. — Слишком шумно.
Но Джузеппину не устраивает такой ответ. Она вглядывается в его лицо. Они почти одного роста, их глаза встречаются, и мысли друг друга понятны без слов.
— Иногда я думаю, чем была бы наша жизнь, если бы мы были другие, — тихо произносит он. — Если бы у нас не было всего этого, если бы мы могли сами за себя решать… Нам не пришлось бы жить вот так, на глазах у всех. — Он указывает на башню у себя за спиной.
Джузеппина вздыхает, отпускает платье. Розовая ткань пылится и намокает от соленых брызг.
— Мы не были бы Флорио, — отвечает она тоже тихим голосом. Потом смотрит на свои руки в драгоценных кольцах. В ушах у нее коралловые серьги, подаренные бабушкой несколько недель назад со словами, что прошло уже лет пятьдесят, с тех пор как Паоло, ее дедушка, купил их ей. Они ничего не стоят, но для нее они имеют огромную ценность. — Мы были бы беднее. Может, наши родители никогда бы не встретились.
— Не знаю, хорошо это или плохо. Я не про мать и отца, пойми меня правильно. Сегодня, может, мы праздновали бы свадьбу с бокалом простого вина, а не французского шампанского. — Иньяцио крутит бокал в пальцах. Потом медленно, словно исполняя обряд, выливает шампанское в море. — Отец сам выбрал то, чем хотел заниматься, кем хотел стать. Он делал это как умел, да так неистово, что никто не мог ему помешать. А мы вынуждены идти дорогой, которую он для нас проложил. Мы все, и прежде всего — мама.
Джузеппина молчит. Она смотрит на брата, выливающего шампанское из бокала, изучает его красивое лицо и замечает в нем странную грусть, да, как будто Иньяцио оказался свидетелем ужасного события, но не может в него вмешаться. Грусть от сознания своего бессилия, тоску по тому, что никогда еще не было пережито. Тоску, превращающую несказанные слова во вздохи.
* * *
Винченцо не останавливается ни на минуту, переходит от одного гостя к другому. Эта роскошная свадьба, освещенная солнцем, раскрасила 1 апреля 1854 года золотой дымкой.
Он приветствует семью Прожеро, его новых компаньонов по морскому транспорту, Аугусто Мерле и его семью, Кьярамонте Бордонаро и Ингэма, который привел с собой племянника, Джозефа Уитакера. Со всеми обменивается шутками, благодарит их, чокается со свекром, Сальваторе Де Паче. Они разговаривают о делах: кораблях, подрядах, налогах.
Но присутствует здесь и особая группа людей. Лакеям было дано распоряжение обслуживать их в первую очередь, и Винченцо лично встречал их. Они не смешиваются с другими гостями, смотрят на всех невидящим взглядом, держатся особняком. Не участвуют в оживленных беседах за столом, если их мнения не спрашивают.
Все в их жестах и двусмысленных ответах, даже легкий наклон головы указывает на неодобрение. Они рассматривают сводчатый потолок зала «Четырех пиков», соизмеряют затраты на мебель, прикидывают ее стоимость и не могут скрыть смешанного чувства зависти, восхищения и скуки под маской безразличия и скептицизма. И Винченцо, который всегда умел читать по глазам, прекрасно это понимает.
Сегодня у злости и триумфа одинаковый вкус.
Они не могут себе объяснить, говорит он про себя, наблюдая за ними уголком глаза. Не могут понять, как я к этому пришел. Да и как им понять? Они же аристократы. Они веками пользовались привилегиями. Дворяне по крови, которые не гнушаются общением с теми, кто делает деньги, кто занимается торговлей. Но посмотреть на меня с другой стороны у них не получается. Им не дано понять, что в моей жизни нет ни мгновения, когда бы я не думал о своей работе, о море, о кораблях, о тунце, о сумахе, о сере, о шелке, о специях. О доме Флорио.
Он просит подать всем еще шампанского.
Да, у них есть титул и герб на воротах, но нет того, чем обладает он.
Однако и у него нет того, что есть у них. Но он не хочет об этом думать. Сегодня тьма, притаившаяся в глубине души, должна оставаться неподвижной и безмолвной.
* * *
Посреди шумного празднества к Винченцо подходит князь Джузеппе Ланца ди Трабиа. Это уже пожилой мужчина, который ведет себя так, будто должен беречь силы для жизни, — отсюда сдержанность в жестах и ровный голос.
— Признаться, великолепная свадьба, дон Винченцо. Мои поздравления.
— Для дочери и зятя — только самое лучшее, — произносит Винченцо тост, поднимая бокал, а в это время пара в центре зала, неловко двигаясь, исполняет танец. Знак зарождающейся близости. Вскоре гости постепенно присоединяются к ним.
— Вы составили хороший брак. — Князь ди Трабиа не отрывает глаз от шампанского в бокале. — Правильный. Это будет счастливый союз. — Слова как капли яда.
— Благодарю.
Князь прокашливается.
— Как продвигаются дела у вашей судоходной компании?
— Хорошо.
Винченцо выжидает. Такой человек, как князь, не задает пустых вопросов.
— Вы мудро поступили, что отделились, создали собственную судоходную компанию. К сожалению, после неудачного опыта с «Палермо»…
