Изабелла знает, что он отравился, но про это не говорят. Самоубийц не отпевают в церкви.
Брат таскается к женщинам легкого поведения. С матерью сплошные ссоры.
Им больше никто ничего не отпускает в кредит. Только этот молодой человек из дрогерии верит их обещаниям.
Изабелла знает, что нравится ему. Не удивляется, когда замечает его по утрам и вечерам под окнами дома на площади Святого Элигия. Дом принадлежит дяде по материнской линии, он пустил их сюда из жалости.
Этот юноша немного старше ее, он очень обходительный, говорят, у его семьи водятся деньги. Но ее не прельщает такая партия. Она — дочь баронов. У них больше нет земель, есть только долги, выплачивать которые придется и внукам. Но они едят из фарфоровых тарелок, и неважно, что в них — только брокколи и лук. Этот молодой человек — всего лишь разбогатевший босяк.
И все же…
А вот и он, как и каждое утро.
Изабелла отступает за занавеску.
— Мама, там опять юноша из лавки, — говорит она.
— Ух, как надоел! — баронесса Пиллитери хочет увести дочь от окна. — Не вздумай заигрывать с ним. Зачем он нам? Твой брак — единственный шанс поправить наше положение. Тебе нужно подыскать хорошую партию, и как можно скорее.
Но Изабелла сопротивляется, бросает взгляд на Винченцо, тот кивает в знак приветствия.
— Бесстыдница! Что ты делаешь? — Мать отталкивает ее, задергивает шторы. — Хочешь все испортить? Он же дикарь, деревенщина, из тех, что пачкают руки работой.
Изабелла повинуется. Она знает, что аристократы всегда выбирают себе ровню и что ее красота — ценный дар. А еще она знает, что красота быстро проходит.
Но она не может забыть взгляд Винченцо Флорио. Другие ухажеры так на нее не смотрят. Его взгляд проникает в самое сердце, заставляет краснеть от смущения, завораживает, причиняет боль.
* * *
В следующее воскресенье на вечерней службе в церкви Сан-Доменико Винченцо садится за Изабеллой Пиллитери.
Он не пошел с Джузеппиной утром в церковь Санта-Мария ла Нова. Присутствие матери его тяготит, вечно она хочет знать, что он делает, куда идет. Лучше с Иньяцио, тот лишь строго посматривает на него.
Ну и что? Ради кошачьих глаз Изабеллы, ради одного ее взгляда он готов терпеть и назойливость матери, и молчаливое осуждение дяди.
Белая, как мрамор, кожа Изабеллы оттеняется черным цветом волос. Ему кажется, что он чувствует ее тепло, исходящий от нее запах пудры. Он представляет, как под его пальцами бьется синяя жилка на ее шее, скрываемая воротником.
Он мечтает увидеть ее одетой в шелка: роскошное платье, декольте обрисовывает свежую грудь. Представляет, как прикасается к этому шелку, чувствует ее тело совсем рядом. Руки спускаются все ниже…
Он закрывает лицо.
Да, эта девушка сводит его с ума.
После службы Винченцо проходит вперед, чтобы поздороваться с ней.
Изабелла миниатюрна, ей приходится запрокидывать голову. Она слегка выгибает брови в молчаливом вопросе.
Это мгновение длится вечность.
Винченцо покашливает, уступает девушке дорогу.
— Пожалуйста, — говорит он невесть откуда взявшимся скрипучим голосом. Девушка смеется, а ему кажется, что это самый красивый смех на свете.
Изабелла хочет поблагодарить его, но мать толкает ее.
— Ты что? Идем!
Винченцо любуется на уходящую девушку, та продолжает оборачиваться, не замечая презрения во взгляде матери.
Его замечает Иньяцио, стоящий рядом с племянником.
И отвечает на этот взгляд таким же ледяным презрением.
* * *
— Он все еще бегает за ней? — Слова Джузеппины тяжелыми каплями падают на обеденный стол, скатываются на пол.
Иньяцио молчит. Берет ложку, начинает есть. Он очень устал и проголодался, все утро отвечал на вопросы неаполитанских чиновников, которые хотят обложить его налогами по самую макушку.
Джузеппина идет к окну, садится, снова встает. Она даже не притронулась к своей тарелке.
— Почему ты молчишь?
Иньяцио продолжает есть.
— Он сам должен понять, что они — не пара…
— А если что-нибудь случится? Если на нас свалится и она, и ее долги, и ее ублюдок?
— Успокойся. — Иньяцио поднимает брови, указывает ей на место за столом. — Когда случится, тогда и поговорим об этом. Я сам поговорю. Ты — мать, а я мужчина, я знаю, что им движет. И потом, если она ведет себя, как доступная женщина, Винченцо не виноват. Он мужчина, и, естественно… — он прочищает горло, — ему нужно то, что нужно всем мужчинам.
Джузеппина краснеет под тяжелым взглядом Иньяцио. Иногда она забывает, что ее деверь тоже мужчина и у него тоже есть определенные потребности.
Скрипнула входная дверь. Это Винченцо.
— Извините, что опоздал, я…
— Нет, не извиняю. Где ты был?
— Мама, да что…
— Молчи и слушай. Я знать ничего не хочу про эту Пиллитери, понимаешь? Ее брат шляется по борделям, а мать надеется, что найдется богатый глупец, который возьмет ее дочь замуж. Похоже, ты — идеальный кандидат!
— О, ради всего святого! — Иньяцио прикрывает глаза рукой. — Ты не могла подождать, чтобы я поговорил с ним сам?
Винченцо отходит от стола.
— Как вы можете так говорить? Изабелла…
— Изабелла? Ты уже называешь ее по имени?
— Ее зовут Изабелла, черт побери! Да, я был у ее дома. И что? — Винченцо тоже повышает голос. — Почему вы считаете, что она… непорядочная девушка?
— Достаточно посмотреть, как она ходит, чтобы понять, что это за штучка! — Ничто не в силах образумить Джузеппину, когда она в ярости.
Вот когда Иньяцио замечает темную сторону Винченцо, ту, о которой он давно догадывался. Разрушительная, подпитываемая решимостью и гневом, она пылает огнем.
— Винченцо, успокойся! — Он подходит, хочет положить руку ему на плечо, но племянник и слушать ничего не желает, отталкивает его. Он словно не узнает свою мать, не понимает, кто эта ведьма, кидающая ему в лицо оскорбления. Презрение, которое он читает в ее глазах, глубоко ранит его.
— Кто дал вам право считать себя выше ее? Вы осуждаете всех, а сами не видите ничего дальше своего носа! Вам бы только посплетничать!
— Как ты смеешь так говорить? Я — твоя мать!
— Нет… — Гнев душит его, не дает говорить. Он пятится к двери. — На себя посмотрите, прежде чем оскорблять людей! — И выходит, хлопнув дверью.
Винченцо бежит в лавку. Слава богу, там никого, все еще на обеде.
Пытается успокоиться, повторяя названия пряностей и их назначение.
