– Как прошел вчерашний день? – сразу спросил он.
Я пришла не на исповедь и не планировала посвящать его в свою жизнь.
То, что со мной происходило накануне, его не касалось.
– Отлично, – парировала я. – Так, давайте не будем терять время. Скажите, что за страдание вы вчера внедрили в меня.
Он выдержал небольшую паузу, затем медленным звучным голосом проговорил:
– Убеждение, лежащее в основе вашего характера, звучит так: «Я слабая и никак не могу повлиять на мир, где меня в любой момент могут ранить или лишить власти».
Я потеряла дар речи.
Он попал прямо в цель.
Я готова была услышать что угодно, звучащее жутко для большей части людей, но только не это… Как это могло случиться?.. Знать, что в глубине души я чувствую себя слабой и неспособной постоять за себя… Какой ужас… А ведь я так высоко ценила храбрость и силу…
Фирмен, кажется, прочитал мои мысли.
– Настоящая смелость – это взглянуть на свою слабость, прочувствовать ее, признать и отказаться от грубой силы. Лао-цзы говорил: «Слабое одолеет сильное, а мягкое – твердое. Вода точит железо и стирает бронзу. Лучше быть мягким снаружи и твердым внутри».
Я вспыхнула от гнева:
– Не хочу жить с этим убеждением! Слышите меня? Не хочу!
– Оно ничем не хуже остальных…
– Я не хочу его!
Он вздохнул и долго сидел, не проронив ни слова. Я сверлила его взглядом.
– Ладно, – наконец проговорил он, – я обещал вернуть вам характер номер шесть, если нынешний не подойдет. Я сдержу свое слово.
Снова стать номером шесть? Трусом, которым сомневается во всем и прежде всего в самом себе? Ни за что на свете.
– Вы не это обещали!
– Именно это.
– Вы говорили про тот характер, который был у меня вчера, номер семь!
– Ошибаетесь.
Тут произошло нечто странное: конфликт словно нажал в мозгу кнопку, активирующую память. И вот я, постоянно все забывающая, неспособная повторить то, что услышала всего час назад, в мельчайших подробностях вспомнила разговор, состоявшийся между нами накануне. Такое ощущение, что это была защитная реакция: мозг проснулся и заработал на полную катушку, чтобы ни в коем случае не дать себя победить.
– Вчера утром я пришла с характером номер семь, и вот что вы сказали: «Я хочу дать вам возможность примерить характер номер восемь, а если он не подойдет, вы сможете вернуться к вашему характеру или стать членом братства и открыть для себя последний, девятый тип».
Он сделал вид, что огорчился:
– Да, все так, только я говорил о вашем изначальном характере, а не о том, которым вы обладали вчера.
– Вы издеваетесь надо мной!
– Ни в коем случае.
– Вы должны были уточнить!
– Это вы должны были уточнить.
Я была в дикой ярости и с трудом сдерживалась, чтобы не ударить его.
– Почему вы не хотите вернуться к своему изначальному характеру? – спросил он.
– Снова стать той трусихой, которой была? Ни за что на свете. И вот что я вам скажу: в качестве компенсации, раз уж мне придется остаться на всю жизнь с характером номер восемь, вы кое-что мне должны.
Он даже глазом не моргнул.
– Вы опишете во всех подробностях характер номер девять, – продолжила я командным голосом. – Просто опишете. Мне нужна эта информация.
– Это невозможно. Я не преподаватель. Я не описываю характеры, я даю возможность прожить их.
– Раз вы можете поменять человеку характер, описать его – для вас пара пустяков.
– Это противоречит клятве, которую я дал, вступая в братство. Я на такое не пойду.
Я чувствовала, что он говорит правду.
Как быть? Оставить номер восемь, зная, что внутри всегда будет сидеть кошмарное, ненавистное мне убеждение? Или выбрать номер девять? Но тогда придется присоединиться к братству… Мне не хотелось так просто признать себя побежденной, не говоря уж об обязательствах, которые это накладывало на меня…
– В таком случае дайте мне характер номер девять в качестве компенсации ущерба, который я понесла из-за того, что вы вчера невнятно выразились. И учтите, вам не удастся силком затащить меня в эту секту, иначе вы узнаете, какова я в гневе и как умею мстить.
Он поднял бровь, услышав последнюю фразу:
– Я никого не затаскиваю насильно, к тому же это не секта. А то, что вы просите, доступно исключительно членам братства, вы это прекрасно знаете.
По его уверенному, спокойному голосу я поняла, что он не сдастся.
Но и от меня он ничего не получит.
Я с вызовом посмотрела ему в глаза:
– Хорошо. Тогда я согласна на ваши условия.
С довольным видом он зачитал мне хартию членов братства Kellia и заставил пообещать, что я буду соблюдать взятые на себя обязательства.
Я пообещала.
А про себя подумала, что если не веришь, то и не обязан ничего делать.
* * *
Оскар Фирмен удобно устроился в кресле и приступил к привычной процедуре. Он предполагал, что разговор будет не из простых. По правде говоря, он даже готовился к худшему. Но в результате все прошло на удивление гладко.
Магистр предложил Сибилле расслабиться, а потом все пошло как по маслу: чем больше человек сопротивляется, тем удобнее использовать его собственное сопротивление для введения в транс. Это как в жизни: тот, кто пытается все контролировать, быстро обнаруживает, что ему ничего не подчиняется и вокруг царит полный хаос…
Когда настал момент вводить центральный элемент характера, его гостья уже была в забытьи и не замечала, что происходит.
– В глубине души, в самой глубине вашей души гнездится чудовищный страх, подспудная тревога… Страх расставания и потери другого.
Оскар помолчал несколько секунд, потом улыбнулся и добавил мягким голосом, как если бы он говорил с уставшим, капризным ребенком:
– Ну что, теперь у вас хватит смелости мстить? И захотите ли вы вообще это делать?
Глава 23
До конца испытательного срока оставался один день.
Последний шанс проявить себя, последняя возможность показать, на что я гожусь. Потом Шарль примет решение. Но я не особо переживала – как будет, так и будет, против судьбы не попрешь. Мне просто хотелось хорошо отработать этот день и, собрав вокруг себя всю команду, сплотившись и чувствуя себя одним целым, достойно провести прием. Внезапно я поняла, что главная ценность в жизни – это единение и гармония, позволяющие людям хорошо ладить друг с другом и избегать конфликтов.
