Евагрий выработал тактику, позволяющую любому человеку добиться небывалого психологического и духовного роста. Его методика включала в себя анализ врожденных склонностей, которых ученый муж насчитал восемь. Определив свою, человек мог понять, в чем состоит его проблема. Таким образом, речь шла о своеобразной типологии характеров – это название в книге не употреблялось.
Меня охватило волнение. Правда, я задавалась вопросом, почему классификация Евагрия включала на один характер меньше, чем та, о которой говорил Фирмен. Кроме того, я заметила странную вещь: все книги, которые мне удалось найти в библиотеке, были переведены с сирийского или армянского. Зачем греку понадобилось прибегать к таким сложностям, вместо того чтобы писать на родном языке?
– Можно войти?
Я вздрогнула от неожиданности. В дверях стоял Иван Раффо. Противный шпион нашел мое убежище и специально подкрался незаметно, чтобы застать меня врасплох.
– Что вам нужно?
– У меня вопрос по поводу места стоянки корабля, – прогнусавил он. – Почему вы не переместите его на другую сторону полуострова, к набережной Роны? Вы могли бы найти там постоянную клиентуру среди деловых людей, вместо того чтобы довольствоваться туристами, которые приходят один раз и больше не возвращаются. А по выходным было бы логично, наоборот, вставать ближе к достопримечательностям, например во Вьене, это же всего в получасе пути от города.
Меня так и подмывало ответить на юридическом жаргоне, описав все особенности и правила речной навигации, и выставить его идиотом, ничего не смыслящим в теме. Однако, трезво взглянув на ситуацию, я отказалась от своей затеи. Все-таки от этого человека зависело, дадут нам деньги или нет.
– Держите, – только и сказала я.
Я протянула ему «Кодекс речной навигации» (триста пятьдесят пять страниц), «Справочник подзаконных актов Лиона» за последние десять лет (четыреста двадцать две страницы) и скоросшиватель со страховым договором и всеми дополнительными соглашениями за несколько лет (сорок три страницы).
– Вы найдете все ответы в этих документах.
На самом деле мне просто не хотелось отвечать, не хотелось просто так делиться драгоценной информацией. Если он немного постарается и изучит те восемьсот страниц, которые я ему выдала, он сам все узнает.
Аудитор молча вышел из моей берлоги. Внезапно я вспомнила о встрече с кузиной, и меня снова накрыл страх остаться без тем для разговора. Порывшись в памяти, я вспомнила кое-что подходящее: звучавшие в Джибути требования независимости, новая победа Жака Анкетиля на «Тур де Франс», вынесение смертного приговора Нельсону Манделе на судебном процессе в Ривонии, принятие конгрессом Соединенных Штатов закона о гражданских правах, объявляющего вне закона дискриминацию людей по цвету кожи…
Покончив со списком, я пошла в комнату отдыха и вытащила записки из «почтового ящика», или, правильнее сказать, из ящика для обвинений – я уже привыкла, что ничего хорошего там не попадалось. Такова была горькая плата за руководящую должность.
Все это больше напоминало эмоциональные реакции, чем взвешенные мнения. Может, людям просто нравилось злорадствовать?
Выходя из комнаты отдыха, я наткнулась на Катель.
– Мне надо поговорить с тобой наедине, – выпалила она.
Я понятия не имела, что она собиралась предпринять и как стоило вести себя, отвечая на ее вопросы. Идея разговора с глазу на глаз повергала меня в панику, но я быстро взяла себя в руки и подавила эмоции.
Внутри стало пусто.
Это мучительное состояние снова вернулось, а вместе с ним ощущение небезопасности.
– Давай поговорим у меня.
Я отвела ее в свой официальный кабинет: убежище в трюме нужно было хранить в секрете.
Едва дверь закрылась, как она на меня напала:
– Можешь объяснить, почему Натан вернулся, хотя позавчера ты его уволила?
– Ты не читала «Общую конвенцию для предприятий общественного питания»?
– Что? Зачем мне это?
– Почитай – и все поймешь.
– Но… что я скажу команде? Как объясню его возвращение?
Я понятия не имела, как поступать в такой ситуации, поэтому… просто промолчала.
К счастью, она не стала дожидаться ответа и продолжила нападение:
– Только вернулся – и снова за свое. Он сейчас так разозлил посетителя, что тот готов стереть нас в порошок. Так что раз уж ты взяла его обратно, иди и разбирайся.
Я судорожно сглотнула. Меньше всего на свете мне хотелось утихомиривать разъяренного клиента.
– Ты что, сама не можешь?
Задетая за живое, она посмотрела на меня с вызовом:
– Клиент требует управляющую.
Только этого не хватало.
Мне нужно было время. Хоть немного времени.
– Закончу составлять договор и приду, – сказала я, кивнув на валяющийся на столе документ.
– Ага, дай клиенту помариноваться, и он устроит скандал на весь ресторан, – язвительно ответила Катель, направляясь к двери.
Я не знала, с какой стороны подступиться к делу.
Мне срочно нужны были факты.
– Расскажи, что именно произошло.
– Клиент нашел дохлую муху в жарком из говядины. Твой Натан отказался поменять тарелку.
Слова «твой Натан» резанули меня, но я никак не отреагировала.
Катель вышла. Я с облегчением вздохнула – хоть минутку можно было побыть в одиночестве.
Вопрос стоял так: принести новую порцию или нет. Принести – значит выкинуть содержимое первой тарелки в мусорное ведро. Это перевод продуктов и рабочего времени повара. Не считая стоимости приготовления. И все из-за какой-то ерунды. Совершенно нелогично: в наших широтах вероятность того, что муха является переносчиком болезни, стремится к нулю. А уж если она мертвая, значит это и вовсе исключено. То есть просьба клиента совершенно не обоснованна…
В школе, будучи подростком, я готовила доклад о мухах к уроку биологии. Я тогда с упоением собирала информацию об этих насекомых. Прошли годы, а я помнила найденное самостоятельно куда лучше, чем то, что рассказывал учитель.
Мои мысли прервал телефонный звонок. Это был Ален, приятель из налоговой.
– Есть новая информация о том типе, которому принадлежит здание твоего братства.
– Это не мое братство.
– Не важно. В общем, Моэмэн Малуф – гражданин Египта, зарегистрирован в Избат Сакине, недалеко от Александрии.
– Что-то еще?
– Это все, что я нашел. Больше ничего не нарыть.
– Спасибо большое, Ален.
Не успела я повесить трубку, как Катель ворвалась в кабинет, даже не постучав:
