— Все мне говорят, что мой отец был замечательным человеком. Все на острове…
Брижит наконец заговорила, голос у нее срывался.
— Колен, люди не хотели делать тебе больно. Они хотели тебя защитить. И потом…
Тьерри холодно ее перебил:
— Твой отец втянул в свои дела многих из местных, и для них донести на него означало бы донести на самих себя.
А как же няня?
И нотариус Серж Бардон?
И журналист из «Островитянина»?
Они все — сообщники? Все — лжецы? Все обмануты моим двуличным отцом?
— Почему он захотел меня найти? Из-за нотариуса?
Тьерри улыбнулся так, будто у него на все был припасен ответ.
— История с нотариусом — предлог, чтобы заманить тебя на остров. В досье не было ничего или почти ничего. Пустышка. Истинная причина — Безумство Мазарини, пресловутый клад. Не знаю, как это вышло, но, похоже, тебе известна часть правды о сокровищах. Он часто расспрашивал нас об этом в своих письмах.
Значит, даже история с нотариусом была предлогом? Эта история с признаниями и собственностью? Отца интересовало только скрытое в моей голове воспоминание?
Тьерри склонился надо мной, оперся о мое колено:
— Ты правда ничего не помнишь?
И он туда же?
И его интересует лишь воспоминание, якобы запрятанное где-то в моей памяти?
— Что я должен помнить?
— То, о чем я только что говорил. Безумство Мазарини.
И снова перед глазами промелькнули картинки последнего застолья в аббатстве, ссора, мама в льняном платье, отец держит меня за руку и, наклонившись, что-то шепчет на ухо. Но какой-то инстинкт не позволил мне рассказать об этом.
— Нет, — ответил я, надеясь, что прозвучало естественно. — Я ничего не помню.
Тьерри моим ответом удовлетворился, но Брижит, похоже, уловила мои колебания.
— Хочешь остаться один или еще что-то тебя интересует? — спросил дядя.
— Я лучше побуду один.
— Хорошо. Мы уедем завтра утром — если полиция отпустит. Так будет лучше для всех.
Он посмотрел на меня смущенно, повернулся к двери, оглянулся на Брижит, предлагая последовать за ним.
Она замешкалась. Поцеловала меня и крепко, очень крепко обняла, а потом тихо, почти не шевеля губами, прошептала в самое ухо одно-единственное слово:
— Прости…
И тоже ушла.
Несмотря на факты, на здравый смысл, на мой собственный опыт, несмотря ни на что, мной владела одна неотвязная мысль. Дурацкая мысль, но только она одна давала мне силы удержаться от того, чтобы не разбить себе голову о стену или не задушить себя пожелтевшей подушкой.
Я не верил ни единому слову из того, что рассказал Тьерри!
54. Десятибалльные пробки
Суббота, 19 августа 2000, 23:52
Площадка для отдыха в Фонтене-ле-Конт
Было около полуночи, а Симону оставалось проехать до Морнезе еще больше четырехсот километров. Всю дорогу вереница машин то растягивалась, то сжималась, на последние пятнадцать километров ушло пятьдесят минут. По радио сообщили, что какой-то отпускник потерял на шоссе багажник с крыши. Через двадцать три километра столкнулись машины.
Уже больше часа он вплотную, бампер к бамперу, полз за одним и тем же синим «ситроеном ксантия» с эльзасскими номерами. В левом ряду двигалась бежевая «тойота королла», которую Симон, в соответствии с необъяснимым воздействием механики текучей среды, обогнал уже раз двенадцать, и столько же раз она обошла его. Сейчас «королла» опережала его метров на пятьдесят, но «твинго» потихоньку, сантиметр за сантиметром, ее настигал.
Что за мучение!
Единственным развлечением стало сообщение от Кандис. Симон, куда ты подевался? На острове невозможно просто взять и исчезнуть. Мне в конце концов станет страшно весь день сидеть за кассой посреди этих развалин.
Симон вспомнил манящие линии тела Кандис, подумал, что сейчас мог бы ласкать ее на пляже или где-нибудь еще, в любом прокаленном солнцем уголке острова, вместо того чтобы торчать в пробке на шоссе между «ксантией» и «короллой».
Вот идиот!
Симон чувствовал себя до ужаса беспомощным. Как можно быть настолько тупым? Покинуть Морнезе! Ни с того ни с сего рвануть через всю Францию! Неужели нельзя было получить сведения по телефону?
Он заметил указатель: «Площадка для отдыха — 400 м». Если повезет, минут через пятнадцать он будет там.
Или все же ехать дальше?
Так ли необходимо вернуться на остров к пяти часам утра, а не к шести? Разве попытаться что-то узнать — не более срочное дело? Чем дольше Симон рассуждал, тем больше склонялся к тому, что досье, которое Жан Реми десять лет назад отдал Габриелю Бордери, содержит важнейшие указания. Сейчас оно лежало рядом с ним, на пассажирском сиденье, так не лучше ли остановиться, изучить бумаги, а заодно и передохнуть? А затем связаться с Кларой или кем-нибудь другим на острове. Сделать что-то полезное! Он покинул Морнезе больше суток назад. И как же достало ползти позади «ксантии», в которую десять раз чуть не врезался, в улиточьих гонках с «короллой».
Наконец Симон добрался до площадки для отдыха Фонтене-ле-Конт.
Припарковался. Ночь была теплая. Многие отпускники, сдавшись, тоже остановились здесь, маленькую детскую площадку брали приступом.
Симон дождался, пока какое-то семейство освободит стол под навесом, и кинулся к нему. Устроился поудобнее, открыл папку и принялся читать, страницу за страницей, изучая архивы Жана Реми. Он пытался разобраться в геологических профилях, расшифровать исторические статьи, написанные большей частью на старофранцузском, читал и перечитывал письма Люсьена Верже. Старался найти хоть какую-то ниточку, подсказку.
И через сорок пять минут понял, что сыт по горло. Ничего нового он не узнал, просто ходил по кругу. Надо наконец признать, что он не готов к подобным исследованиям. Ему недостает знаний.
Симон взглянул на часы. 01:07.
Поколебался.
И решил, что ставки слишком высоки. Набрал номер, который записал перед тем, как отправился в путешествие по Франции. Телефон звонил долго, но Симон терпеливо ждал.
После четырнадцатого звонка отозвался низкий голос, в котором слышались тревога и раздражение.
— Да?
— Мэтр Серж Бардон? Это Симон Казанова, сотрудник по обеспечению безопасности, я вчера приходил к вам. Извините, что я…
— Казанова? — перебил нотариус. — Полицейский-любитель? Во втором часу ночи? Я вижу, неприятности на сегодня не закончились.
Симон не решился спросить, что за неприятности.
