— Ты все равно умер бы девственником — что в пятнадцать лет, что в восемьдесят пять, — откликнулась Мади. — Считай, что тебе чертовски повезло умереть в этом подвале, не придется всю оставшуюся жизнь страдать.
Арман взорвался:
— Если выберусь отсюда, перетрахаю всех твоих сестер, одну за другой!
— У меня их пять, малыш, тебе здоровья не хватит. И все такие красавицы, что в твою сторону даже не взглянут. И еще у меня есть брат, тот самый, что подарил мне нож, он вообще обожает ножи.
В темноте раздалось еще одно оглушительное «Ээээй», и снова все затихло.
Но Арман не унимался:
— Красавицы, говоришь? А ты уверена, что они действительно твои сестры?
Пауза.
— Обещаю тебе, девственник, если мы выберемся, я попрошу моего друга прикатить на Морнезе только для того, чтобы по одному выдрать волосенки на твоих лапках, а потом зажарить тебя, как молочного поросенка.
Я чувствовал, что нервы у обоих на пределе, но сил не было вмешаться. Мне хотелось остаться здесь, а они пусть бы спаслись. Если бы я мог обменять свою жизнь на их спасение… И все же я собрался с силами и призвал:
— Успокойтесь! Во всем виноват я. Лучше постарайтесь вместе что-нибудь придумать.
— Отличный совет — что-нибудь придумать! — обозлилась Мади. — Мы полчаса пытались приподнять крышку — и что?
— В кино, — прибавил Арман, — легкий сквозняк всегда указывает на крышку канализационного люка или выводит в тоннель, в вентиляционную трубу. Но мы-то в яме, и отсюда не выбраться!
Тишину разрывали только вопли Мади. Время тянулось медленно и безнадежно. Мне показалось, что прошла целая вечность, и тут Арман спросил:
— Колен, сколько мы уже здесь сидим?
— Не знаю. Час или два…
— Ээээй!
— Хорошо, — до странности спокойно проговорил Арман. — Это как раз столько, сколько я себе дал, прежде чем перейти к плану «Б».
Мади хмыкнула:
— План «Б». Ну-ну. Хватит бредить. И в чем состоит этот план, Макгайвер?
В тоне Армана зазвучали отголоски обычной иронии.
— Скорее Джеймс Бонд. У меня в кармане есть маленькая ультрасовременная штучка, которая может оказаться полезной.
— Бельгийский ножик? — усмехнулась Мади.
— Швейцарский. Ножи бывают швейцарские.
— Что швейцарским, что бельгийским стены все равно не прорезать!
— Дурища, я и не говорил, что у меня в кармане швейцарский ножик. У меня там мобильник!
Мади уже проорала «Ээ…», но до «…эй» дело не дошло. Я все еще не мог включиться в разговор, однако новость расшевелила инстинкт выживания.
— Мобильный телефон? — переспросила Мади.
— Нет, мобильный кондиционер.
— Кретин! Я тебе не верю. В лагере я ни разу не видела, чтобы ты звонил.
— Естественно, ведь отец Дюваль запретил мобильники. К тому же узнай ты, что у меня есть телефон, тут же бы его стырила. Разве нет?
— Это точно, — признала Мади.
— Я звонил тайком. Каждый вечер. Мои старики на этом настаивали.
Голос Мади мгновенно повеселел.
— Хорошо. Поблагодаришь их потом от имени выживших. А раньше не мог сказать?
— Я дал себе час…
— Ты достал уже со своими дурацкими планами! Ладно, зови войска на подмогу.
Арман не ответил и не пошевелился.
Он не звонил.
Вообще ничего не делал.
Мади взвилась:
— Чего ты ждешь? Пока мы сдохнем? Звони легавым!
— Не могу.
— Что?
— У меня деньги закончились!
Мади выдала очередное «Эээй», да такое, что на континенте было слышно.
— Как это — закончились? — Я уже не мог отмалчиваться.
— Еще вчера вечером. Потратил на тупую телку из лицея, которая меня в упор не видит. Она сейчас на языковой стажировке в Андалузии.
— А эсэмэс? — не сдавалась Мади.
— Денег нет!
— А бесплатные звонки? — У меня еще была надежда. — Срочные вызовы?
— Ничего не вышло, — ответил Арман. — Ничегошеньки. Я только что пробовал. В темноте. Каждый раз соединяют с автоответчиком, который просит пополнить счет.
Меня снова придавила свинцовая тяжесть.
Перед тем как окончательно погрузиться в беспросветный мрак, я на мгновение воспарил, но надежда обернулась миражом, жестоким разочарованием.
— Ни у кого нет при себе банковской карточки? — спросила Мади.
— Что ты предпочитаешь — «Визу» или «Мастеркард»? — насмешливо откликнулся Арман.
Меня достали их словесные перепалки.
Покончить с этим.
Остаться в тишине.
Но Мади и тишина несовместимы.
— Если я придержу язык насчет твоего мобильника, клянетесь не растрепать про меня?
— Мы уже так далеко зашли… — отозвался Арман.
— Хорошо. Я вам верю. Тогда скажите спасибо Ивону Папийону, который сумеет вытащить нас отсюда.
Я заткнул уши — не мог больше слушать, как они стараются отвлечься жалкой болтовней, чтобы не впасть в отчаяние.
— Это еще кто? — не понял Арман.
— Ивон Папийон, — повторила Мади. — Есть здесь один такой, ходит под парусом.
— У этого Ивона Папийона что, сверхъестественные способности? Он человек-крот? Умеет пробивать стены подвалов?
Мади хихикнула.
— Нет у него никаких особых талантов. А вот проблемы наверняка появились.
— То есть?
— У него сперли карточку. Вчера. В раздевалке парусной школы. И так получилось, что эта карточка лежит у меня в заднем кармане. Так что если он ее не заблокировал, то…
Арман взорвался, не стараясь экономить кислород:
— А раньше ты не могла сказать про карточку?!
— А ты про мобильник?
Мне хватило сил вмешаться:
— Стоп! Прекратите! Действуйте. Умоляю вас!
Они послушались.
Мади достала «Визу», Арман устроился рядом с мобильником в руке.
— Диктуй номер.
Мади всматривалась изо всех сил, но ей пришлось сдаться: в темноте невозможно было прочитать цифры. Арман поднес мобильник ближе, но света от экрана не хватало, чтобы разглядеть номер карточки.
— Попробуй Брайлем, — посоветовал Арман.
— Чем?
— Брайлем. Как слепые. Цифры на карточке рельефные. Должно получиться.
