— Красивого мужа, — поправила она. — А хороший он или нет, мне все равно!
Симон наклонился к ней и дружески погладил по спине. Сел рядом, и они стали вместе читать статью. Дельпешу удалось за рекордно короткий срок воссоздать биографии обоих беглецов. Жизнеописание Жонаса Новаковски выглядело устрашающе, список совершенных им преступлений занимал целую страницу, среди прочего там были три доказанных убийства. Дельпеш исхитрился раздобыть даже фотографии объявленных в розыск преступников.
Клара не утерпела:
— А Дельпеш крутой, правда?
— Ага… А уж какая паника из-за него на острове поднимется — подумать страшно!
Раздался телефонный звонок, Клара сняла трубку, и Симон увидел, как она побагровела, пытаясь хоть что-то промямлить в ответ.
— Я… я… я соединю вас с более компетентным сотрудником. — И протянула трубку Симону, испуганно шепнув:
— Это гранвильская полиция!
Симон уверенно представился:
— Служба безопасности острова Морнезе, мэрия Сент-Аргана.
Собеседник не дал ему продолжить.
— Отлично. Вы-то нам и нужны. Мы только что получили срочный звонок с пляжа у Рубиновой бухты. Мать семейства в полной истерике. Она говорила бессвязно, но мы поняли, что речь идет о трупе. Похоже, это серьезно. Мы уже едем, но вы, наверное, доберетесь раньше.
— Не сомневайтесь, мигом домчусь! — выкрикнул Симон Казанова.
15. Руины воспоминаний
Четверг, 17 августа 2000, 08:45
Лагерь на диком полуострове, остров Морнезе
Монах без лица все ниже склонялся надо мной. Я чуть было не завопил — и тут услышал у него за спиной голоса этих кретинов. Безумный монах откинул капюшон — и я увидел веселое лицо Йойо.
— Подъем, монашек! Его высокопреосвященство ждет вас. Все остальные бенедиктинцы уже молятся в зале капитула.
Он кое-как осенил меня крестным знамением и ушел.
— Лег первым, встал последним, — донесся голос Армана. — Колен, ты, верно, сил набрался выше крыши.
Он явно считал, что меня уже пора прикрывать. На самом деле я ночью почти не спал и вышел из палатки, не до конца проснувшись. Юго, ветеран, который уже пять лет ездил в лагерь, все нам рассказал.
— Здесь каждый год так. В свободный день, когда мы не ходим под парусом, они устраивают игру в поиски клада. У них все хорошо обкатано. Костюмы слегка поистрепались, но на новичков всегда производят впечатление. А старичков просят раньше времени не разболтать. Нормально, да?
— А дальше что? — спросил Арман.
— Разбиваемся на команды и на весь день уходим искать подсказки. Нам дают такой типа пергамент с вопросами про остров. Маршрут размечен клочками жатой бумаги, у каждой команды свой цвет.
— Супер, — вздохнула Мади.
Стефани тоже оделась монахом и в таком виде выглядела не слишком сексапильно. Отец Дюваль в красной рясе изображал кардинала.
— Тебе не кажется, что у старичка Дюваля мания величия? — шепнул мне Арман.
Кардинал и два монаха толкнули хорошо отрепетированную речь. Нам следовало найти клад, проявив себя смелыми, хитрыми, умными и ловкими. Знаки были верные и неверные. Подсказки и ловушки. Нам раздали «пергаменты» из плотной цветной бумаги с несколькими десятками вопросов и добавили, что мы должны разбиться на команды по три-четыре человека.
Мади с Арманом подошли ко мне, злобно переглядываясь.
— Это выглядит подозрительно, — тут же высказался Арман. — Мы трое, вместе.
— Да, — сдержанно согласилась Мади.
Арман уставился на нее. Мади была выше его ростом сантиметров на тридцать и заметно шире в плечах, в бейсболке и темных очках, майка свободно болталась на плоской груди.
— Не могла бы ты, — обратился он к Мади, — правдоподобия ради подарить мне французский поцелуй?
— Шел бы ты со своим правдоподобием знаешь куда?
Арман встал на цыпочки, как будто хотел полюбоваться своим отражением в стеклах ее очков.
— Я пошутил, старушка. Ты совершенно не в моем вкусе, мне нравятся только девушки с мозгом и большими буферами. А у тебя всего этого нет!
Мади замерла в боевой позиции капоэйры.
— У тебя, головастик, скоро не будет ни яиц, ни твоей воробьиной пипки.
День начинался многообещающе.
Арман не сдавался.
— Мы с тобой два мужика, — продолжал он, глядя на меня, — и в идеале нам надо найти девчонку. Настоящую.
— И все ей рассказать? — спросила Мади.
— Мы не собираемся оповещать весь лагерь, — сказал я.
— Надо было мне ночью забраться к девчонкам со своей воробьиной пипкой, чтобы сделать пипи им в постель.
Мади поняла, что Арман в курсе, и смолчала. Этот придурок может все загубить. К счастью, с Мади я сделал удачный выбор. У нее крепкие нервы, и она не ввязывалась в философские споры.
— Настоящие девчонки не умеют держать язык за зубами.
Почувствовав, что Арман сейчас выдаст очередной грязный намек, я сказал:
— Ладно, все. Мы втроем в команде. За поворотом я сваливаю.
Мы взяли с собой чем перекусить и с «пергаментами» в руках потянулись из лагеря. Было прохладно, но небо уже наливалось синевой. Легкий ветерок щекотал ноздри запахом йода и разносил в вышине над головами приглушенные крики чаек.
Чудесный день.
Арман разрушил очарование момента.
— Ну ты нас и втравил, Колен, — проворчал он. — Весь день будем торчать с ней как идиоты. И все из-за твоего бреда.
Похоже, Армана совершенно не радовала перспектива провести весь день наедине с Мади. Она, по-моему, не ожидала от него такого эгоизма.
— Арман, это совсем не глупости.
Я все больше ценил зрелость Мади, ее спокойную решимость, находил ее опасной и надежной одновременно. Впрочем, опасной она казалась все меньше.
— Нет, глупости, — уперся Арман. — Колен, ты спятил. Ты думаешь, это кино. Ты сам себе его показываешь. Прямо как герой «Вертиго».
— Чего? — переспросила Мади.
Я вздохнул. Ну вот, Арман нашел повод показать свою образованность.
— «Вертиго», «Головокружение», — пояснил он. — В нашем прокате — «Холодный пот», если тебе так больше нравится. Это фильм Хичкока, я тебе коротко перескажу. Одного типа, бывшего полицейского, наняли, чтобы присматривать за девушкой, которая потом покончила с собой. Он себе не может этого простить, впадает в депрессию и потому первую же девушку, которая была похожа на умершую, принял за нее. Попросил одеваться, как та девушка, которая умерла. Как будто хотел ее воскресить. Примерно представляете?
