Мономах озадаченно хмыкнул, когда в трубке раздались гудки.
Надо же, какой безапелляционный кадр! Мономах предвкушал тихий вечер в компании Жука и Сархата и не планировал вновь отправляться в дальнюю даль! А на что он, собственно, рассчитывал, оставляя свое неожиданное приобретение в ветлечебнице?
Бормоча себе под нос что-то вроде «не делай добра – не получишь зла», Мономах снял халат, натянул пальто и направился к служебному лифту.
Дорога в «Зеленый попугай» заняла около часа.
Открыв дверь, Мономах немедленно был оглушен птичьими воплями: пернатые стрекотали, свистели, щелкали и просто орали, громко и истерично. Ощущение такое, будто попал в джунгли!
– Ну слава богу! – воскликнул молодой парень в белом медицинском халате, поднимаясь ему навстречу.
В кабинете, помимо него, никого не оказалось. Что, собственно, неудивительно: часы показывали без десяти восемь, а клиника закрывалась ровно в двадцать ноль-ноль!
– Извините, не смог раньше, – пробормотал Мономах.
– Все так говорят! – фыркнул ветеринар. – А у меня смена заканчивается, между прочим!
– Знаете, молодой человек, моя смена тоже не резиновая, но я не убегаю домой, если мне доставляют пациента в неурочное время! – рявкнул Мономах и тут же пожалел о своих словах: лицо паренька вытянулось.
– Так вы тоже врач? – спросил он.
– Да.
– Коллега, выходит?
Взгляд ветеринара внезапно потеплел.
Мономаху вспомнился старый анекдот.
Приходит ветеринар на прием в поликлинику.
Пожилой терапевт его спрашивает:
– На что жалуемся, батенька?
Ветеринар разочарованно:
– А-а, ну так-то любой дурак диагноз поставит!
Действительно, как они вообще лечат бессловесных тварей?
Одно дело, когда можно опросить пациента, узнать, что у него болит, каковы симптомы и ощущения, и совсем другое – определить заболевание, когда твой подопечный молчит как рыба об лед!
– Да, так и выходит, – ответил он, стараясь смягчить интонации: в конце концов, парень прав, и он приперся перед самым закрытием, задерживая ветеринара, отработавшего тяжелую смену.
– Ну, тогда проходите! – уже гораздо дружелюбнее предложил тот.
В не слишком просторном помещении громоздились большие клетки, в которых ерзали на жердочках всевозможные представители пернатых – в основном попугаи.
– Там у нас уличные птицы, – счел необходимым пояснить ветеринар, махнув рукой в сторону еще одной двери, которая была чуть приоткрыта. – А здесь, как видите, породистые.
– А кто же уличных приносит? – удивился Мономах.
– Да разные люди, – развел руками парень. – Кто-то на улице подберет больных, раненых, пожалеет… С такими проблем больше всего: как правило, народ не готов забирать птиц себе и считает, что тут у нас приют. А мы не приют, мы госпиталь для птиц, и наши помещения, сами видите, не рассчитаны на длительное содержание! Знаете сколько голубей притаскивают? А ворон с подбитыми крыльями – в городе полно придурков, которые их отстреливают по ночам – не нравится им, видите ли, что вороны каркают! Ну, голос у них такой – не соловьиный, конечно, но что ж тут поделаешь? Не хотите полчищ ворон и голубей – не превращайте город в помойку, вот что я скажу! А в июне-июле обычно «стрижепад» случается…
– Что случается?
– Стрижей приносят люди, вот что! Птенцы вылупляются, встают на крыло, но не все удачно, некоторые падают. А стриж, упавши на землю, – не жилец.
– Почему? Если он ничего себе не повредил…
– Вот сразу видно, что вы о птицах ничего не знаете! Стрижи не умеют взлетать с земли, вот какая штука: однажды поднявшись в воздух, они живут в небе, даже воду пьют только во время дождя и спят прямо в полете, планируя и просыпаясь, чтобы взмахнуть крыльями!
– Что, вообще никогда не садятся на землю?
– Никогда. Могут за скалу зацепиться, чтобы передохнуть, или за дерево…
– А где же они живут тогда?
– В дуплах и пещерках. У них очень короткие лапки, и их строение не позволяет прыгать по земле и сидеть на жердочках или ветках. Очень особенная птица и, как и ласточка, весьма неудобна для содержания в домашних условиях: стрижи редко выживают вне дикой природы!
Мономах поймал себя на том, что с удовольствием слушает молодого ветеринара: несмотря на возраст, он оказался знающим и охотно делился информацией.
– Вот ваша птичка, любуйтесь! – сказал он, подводя Мономаха к большой клетке с толстыми металлическими прутьями.
В ней сидела большая, черная как смоль птица с пушистым хохолком перьев на голове и ярко-красным хвостом.
– Это… она? – пробормотал Мономах, не веря своим глазам: когда он оставлял покупку в «Зеленом попугае», она выглядела облезлой и несчастной.
Однако ошибиться было невозможно: этот недоверчивый взгляд исподлобья он узнал бы из тысячи!
– Он, если быть точным, – поправил ветеринар. – Вы не знали, какого пола ваша птица? Знаете, когда приобретаешь такую дорогую особь, все-таки надо хотя бы погуглить кое-какую информацию!
– Дорогую?
– Господи, это же какаду Бэнкса, редкая и очень ценная птица – во всяком случае, в наших местах! У самцов красный хвост, а самки полностью черные, но с желтыми вкраплениями по всему оперению.
Мономах принял решение рассказать птичьему доктору правду о том, как ему достался «домашний любимец».
Когда он закончил, ветеринар тихо присвистнул.
– Ну надо же, какая странная история! – сказал он. – Наверное, тот мужик не представлял, сколько на самом деле стоит траурный какаду!
– Какой-какой какаду?
– Траурный какаду, или, как я уже говорил, какаду Бэнкса – так он называется, – пояснил ветеринар. – Черный краснохвостый какаду.
– И откуда же такая красота?
– Из Австралии – во всяком случае, там они живут в дикой природе. Фермеры на них, между прочим, охотятся, потому что они сжирают их урожай кукурузы.
– То есть они не редкие?
– Редкие, потому что долгое время их разрешалось бесконтрольно убивать. Теперь на это требуется специальное разрешение.
– Зачем же убивать-то? – спросил Мономах. – Что, нельзя пугало поставить?
– О, эти птички очень умны! Они не летят на поле все сразу, сначала посылают «разведчиков»!
– Что-о?
– Да-да! Эти «разведчики» и представляют самую большую опасность для фермерских хозяйств: осмотревшись, они возвращаются в стаю и приводят ее за собой. Краснохвостые какаду – очень умные, обмануть их пугалом или громкими звуками почти невозможно. После налета какаду на поле не остается ни зернышка, они – как пылесосы, особенно когда речь об арахисе или кукурузе!
