– На чем мы остановились?
– Жили-были четыре брата… – сказала я скучным голосом, а Лидуша перебила меня звонким и веселым:
– Ты будто за упокой поешь. Пиши так:
Жили-были три китайца!
Як,
Як-Цидрак,
Як-Цидрак-Цидрак-Цидрони.
Томик издала восторженный вопль! Дальше они продолжили, перебивая друг друга:
– Жили-были три китайки:
Цыпа,
Цыпа-Дрипа,
Цыпа-Дрипа-Лимпомпони.
Поженились:
Як на Цыпе,
Як-Цидрак на Цыпе-дрипе,
Як-Цидрак-Цидрак-Цидрони на Цыпе-Дрипе-Лимпомпони, –
вопили они нестройным хором:
– А потом у них родились дети!
У Яка с Цыпой – Шах!
У Як-Цидрака с Цыпой-Дрипой – Шах-Шахмони!
У Як-Цидрак-Цидрак-Цидрони с Цыпой-Дрипой-Лимпомпони – Шах-Шахмони-Лимпомпони!
– Вот и вся родословная!
Как они веселились. И я с ними.
– Представь себе, я со школы не вспоминала этот стишок! Я вообще забыла, что он существует! – прочувственно сказала Томик, а следом – мне: – Вот, Сонька, постарайся сохранить старую подружку, которая могла бы напоминать тебе о твоем детстве.
Мы еще долго и с удовольствием скандировали про Яка-Цидрака и Цыпу-Дрипу, пока я запомнила слова. Потом взялись перерисовывать материнский черновик семейного древа с черновика на чистовик. Решили, что альбомный лист для нашей цели не годится, нужен ватманский, а поскольку такового не оказалось, с грехом пополам нарисовали на куске обоев толстое и короткое дерево с нелепыми голыми ветвями, извивающимися, как змеи на голове Медузы-Горгоны, и одной ветвью, центральной, устремленной в небо и украшенной овалами, в которых стояли имена, а в некоторых даже даты жизни. На черновике было живописнее.
Лидуша затеяла обсуждение, чем генеалогическое древо отличается от гинекологического, меня отправили гулять, а сами сели праздновать защиту диссертации. Я пошла к Геньке и научила ее скороговорке про Яка, его братьев, их жен и детей, и мы веселились и дружным хором повторяли ее, пока в зубах не навязла.
Сия история имела продолжение. О Цыпе-Дрипе, о которой я и думать забыла, напомнила мне на днях Генька.
– Некая Цыпа-Дрипа-Лимпомпони, – сообщила она, – верстальщица из «Большого Брата», вся из себя, строит глазки твоему поклоннику. И это – мягко говоря. Она клеится к нему, окучивает, виляет хвостом и всеми частями тела. Уплывет наш перспективный вдовец, если ты не возьмешься за ум.
– А что поклонник?
– Пока ничего. Но возрастные мужчины любят молоденьких.
– Что ж, – сказала я Геньке, – вот и проверим стойкость поклонника.
Речь шла о Максе. Меня не озаботило сообщение, но любопытство вызвало, что за Цыпа-Дрипа такая. Вся из себя! И лет на пятнадцать моложе меня, возрастной женщины.
Глава 24
Происхождением фамилии «Самборский» я заинтересовалась, когда появился Интернет, и, вероятнее всего, происходила она от названия города Самбор в Львовской области на берегу Днестра. Есть и другие объяснения, основанные на переводе слова «самбор» с тюркского. У славян оно тоже что-то обозначало. Но все эти версии мало впечатляют, больше всего мне нравится античная: якобы имя Самбор в XIII веке до н. э. носил сын троянского царя Приама. Может быть, мы ведем свой род от Приама? Есть большое искушение с этим согласиться.
Если же вернуться к реальности, то фамилию Самборский носил очень знаменитый и образованный человек, личность которого когда-то поразила воображение Томика. Информацию о нем она собирала еще до существования Bнтернета, что было совсем не просто. Она пользовалась книгами и архивом, куда у нее был доступ.
Андрей Афанасьевич Самборский, сын священника, закончил Киевскую духовную академию и был послан в Англию для изучения агрономии, возглавил русскую церковь в Лондоне, а вернувшись в Россию, был обласкан Екатериной Великой, стал протоиереем Софийского собора (в нынешнем Пушкине), а также духовником великого князя Павла и его жены, а в дальнейшем – законоучителем, преподавателем английского языка и духовником великих князей Александра, Константина и великих княжон. Он знался с большим кругом самых значительных лиц своей эпохи и сам был человеком влиятельным. Портрет Андрея Афанасьевича писал Боровиковский, он же и иконы писал для церкви в его украинском имении. Самборский считался одним из лучших в России знатоков сельского хозяйства и устройства садов и был автором сочинения по агрономии. Некоторые даже утверждали, будто агрономом он был лучшим, чем законоучителем. Но что только ни болтали завистники о любимцах достославных особ…
Фишка в том, что Томик хотела доказать, будто мы ведем своей род именно от этого человека – протоиерея Андрея Самборского. Она всячески старалась присоседиться к знаменитости, но выявить наше с ним родство не удавалось.
Свои выводы о родстве с протоиереем она основывала не только на фамилии. Андрей Самборский и наши предки жили в Харьковской губернии. Томика не смущало, что наши обретались на юге, в слободе Алексеевке, возле города Змиева, а протоиереевы – на северо-западе губернии, близ города Сумы. Имение же свое на юго-востоке, рядом с Изюмом, вместе с пятьюстами крепостных крестьян, он получил гораздо позднее, от Павла I. Еще Томик вспоминала о нашем предке Михаиле, учившемся в Харьковском университете, и связях Андрея Самборского с тамошним профессором химии, который помогал ему в определении минеральных вод, поскольку протоиерей устраивал больницы, аптеки, радел о прививке оспы, так что Томик полагала, что мой прапра не случайно стал инфекционистом – гены говорили.
Была, как она выяснила, у Андрея Афанасьевича квартира в Михайловском замке и дача в Белозерке, рядом с Софией и Царским Селом, где он завел примерное хозяйство и открыл Практическую школу земледелия. Дача эта в дальнейшем стала называться Малиновской дачей, потому что ее хозяином стал первый директор Царскосельского лицея, Малиновский, женатый на дочери Самборского. Одним словом, кому ж не хочется быть с Пушкиным на дружеской ноге? Томику хотелось.
Однажды она спросила, знаю ли я, что дворец Шереметьева, который в советские годы был Домом писателей, когда-то давно, еще до Шереметьева, принадлежал Андрею Самборскому, а в народе его называли Самбурским домом?
Откуда мне было знать? И что это доказывает? Если бы мы имели с протоиереем родство, это было бы известно. Не имели и не имеем. Хотя, если правда, что у всех нас, включая шимпанзе, общий предок выходец из Африки, то, конечно, к Андрею Афанасьевичу Самборскому мы ближе, чем к неведомому африканцу.
