Танасис пошел подремать. Темис разговаривала с бабушкой о том, что предстояло сделать. Даже теперь они не могли открыть брату свой план.
– С Танасисом всегда одно и то же, – сказала кирия Коралис. – Я не стану беспокоить его раньше времени.
– Ты говоришь о нем так, будто он ребенок, – возразила Темис. – Почему ты постоянно защищаешь его?
– Ты знаешь почему, агапе му. Знаю, иногда с ним тяжело. Но под этой маской…
Даже Темис знала теперь, что у брата есть более мягкая сторона характера, открывшаяся ее сыну.
Темис всю ночь проворочалась в постели, а на следующий день, когда Танасис ушел на работу, принялась составлять письмо, чтобы отправить его во все приюты, сколько их есть.
Она давно не держала в руках карандаш и сперва немного потренировалась в письме, прежде чем приняться за долгий труд. Свое послание ей предстояло переписать десятки раз. Ей нравилось, как двигается карандаш по листу бумаги. Темис постаралась перебороть свою привычку черкать как курица лапой. Даже сейчас она вспоминала аккуратный почерк Фотини, которому можно было позавидовать.
Наконец Темис составила приличный черновик. Она разослала копии директорам всех приютов, интересуясь, есть ли у них дети с фамилией Кузелис.
Этим же именем она и подписала все письма. Она решила, что только так ее просьбу воспримут серьезно. Темис приготовила правдоподобную историю на случай, если ее будут расспрашивать.
Насколько я знаю, моя родственница Анна Кузелис умерла и ее сына поместили под вашу опеку. Я бы хотела, чтобы он воссоединился со своей бабушкой и другими членами семьи, включая меня, его тетю, и т. д. и т. п.
Искренне ваша…
Это была бесстыжая ложь, но Темис была готова на что угодно, чтобы заполучить Никоса в семью. К концу второго дня она методично подписала адреса на конвертах, сходила на почту и отправила их.
– Пожалуйста, – прошептала она, прижав письма к губам. – Пожалуйста, вернитесь с хорошими новостями.
Шли недели, но ответов не было. Время тянулось еще мучительнее, чем когда она ждала новостей от Танасиса. К счастью, отвлечься помогал Ангелос: он учился ходить, говорил новые слова и с радостью пробовал новые лакомства.
День за днем Темис следила с балкона за тем, как почтальон ходит по площади, разнося по домам письма. Когда он приближался к их дому, она сбегала вниз по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, чтобы проверить – есть ли вести для нее, и обычно находила на полу несколько разбросанных писем. Они всегда предназначались другим квартирам, и, преодолев разочарование, Темис раскладывала их по местам и вновь поднималась по лестнице.
Каждый день бабушка приободряла ее: «Уверена, скоро будут новости».
И наконец они пришли. Первое письмо появилось спустя месяц.
«С сожалением сообщаем, что никто с таким именем у нас не живет».
Для Темис это был очень мрачный день. Затем последовали похожие письма. С каждым она все больше падала духом.
Пожелтела листва, и Темис поняла, что прошел год с тех пор, как Танасис рассказал ей о смерти Анны. За эти двенадцать месяцев Ангелос подрос, и Темис пыталась представить себе Никоса и их первую встречу. Сейчас он уже больше понимает.
Фантазии Темис понеслись вперед. Сперва нужно найти мальчика, но ни один детский дом не прислал обнадеживающего ответа.
Как-то теплым осенним вечером она пошла с Ангелосом на прогулку. Ранее, днем, на коврик легло письмо еще с одним отрицательным ответом из приюта, осталось всего три детских дома. Темис хотелось отвлечься, и она повела Ангелоса на Фокионос Негри, где он любил побегать по площади. Ему исполнилось два с половиной года, и там всегда собиралось множество детей, с которыми он мог поиграть, а еще стояла скульптура собаки, которую мальчик представлял своим питомцем.
Пока Темис ждала на скамье, присматривая за игравшим с другими детьми сыном, она заметила, что ее разглядывает мужчина, сидевший в кафе на противоположной стороне. Он пил кофе в одиночестве, но время от времени отрывался от газеты и без всякого смущения пялился на нее. Темис стало неловко.
– Ангелос, – позвала она. – Идем, дорогой. Пора домой.
Малыш наслаждался игрой и заставил мать побегать за ним, визжа от радости и уворачиваясь от ее рук.
Темис разнервничалась. Взгляд этого мужчины прожигал ей спину. Он внимательно изучал ее. Ходили слухи, что власти снова забирали людей, которые раньше находились в заключении на острове. Может, подписание дилоси и освободило ее с Трикери, но она никогда не обретет спокойствия: навсегда клеймо позора будет лежать на ней из-за принадлежности к коммунистам.
Поговаривали, что за всеми, кто подписал декларацию, следили. Темис никогда этому не верила, но теперь изменила мнение.
Пот струился по ее спине, сердце стучало как бешеное. Она схватила Ангелоса за руку и потащила прочь от новых друзей.
– Идем, Ангелос, нам пора! – твердо сказала Темис. – Давай же!
Малыш впервые услышал от матери обращение в таком тоне и испуганно заплакал.
– Ой! Ой! Нет! – завыл он, потрясенный внезапной переменой в Темис и крепкой хваткой на его пухлой ручке.
От плача сына Темис заволновалась сильнее и привлекла внимание незнакомца: он отложил газету в сторону и в открытую посмотрел на них. Испытывая смущение и страх, Темис подняла ребенка на руки и поспешила прочь, как можно быстрее. Всю дорогу до улицы Патисион она крепко держала вырывающегося сына.
– Прошу тебя, Ангелос! – взмолилась Темис, обращаясь к визжавшему ребенку. – Успокойся!
Только когда они поднялись по ступенькам, его плач утих.
Кирия Коралис увидела их с балкона и распахнула дверь:
– Агапе му, что стряслось?
Темис поставила Ангелоса на ноги, и он тотчас же схватился за бабушкину юбку, озадаченно глядя на двух женщин. Кирия Коралис обняла Темис, та тихо всхлипывала.
– Что случилось? Расскажи мне, матиа му, – нежно сказала старушка. – Ты в безопасности. Ты дома, все хорошо.
Мальчик отошел в угол, к игрушкам в коробке. Через несколько минут Темис сумела взять себя в руки.
– Прости, йайа. Мне очень жаль, – со слезами на глазах проговорила она. – Иди сюда, дорогой. Прости меня, малыш.
Ангелос с опаской приблизился к матери и позволил обнять себя. Темис провела рукой по его волосам, и он уткнулся ей в плечо, радуясь, что они снова друзья.
Позже, когда Ангелос уснул, Темис объяснила бабушке причину своей грубости с ребенком.
– Йайа, я запаниковала. А что, если он уже давно следит за мной? Такие люди не нуждаются в предлоге, чтобы арестовать тебя.
– Дорогая, но ты ничего не сделала, – отозвалась старушка.
