– Что ж, ей не стоит падать духом, – сказала Темис, лишь бы что-нибудь сказать. – Уверена, все получится.
– А еще Танасис. Сомневаюсь, что он когда-либо станет отцом. Девушки на него и не смотрят. Сама можешь представить.
Темис понимала, о чем говорила бабушка.
В этот момент в замке заворочался ключ, и в квартиру вошел брат. Темис напряглась.
– Я приготовила твое любимое, – радостно сказала кирия Коралис. – Гемиста! Фаршированные овощи.
Танасис ничего не ответил. Не переодевшись, он сел за стол в ожидании, когда перед ним поставят тарелку.
С некоторым опасением Темис подняла Ангелоса на руки и поднесла к столу, надеясь, что он не заплачет. Она передала ему ложку, чтобы чем-то занять, и ребенок немедленно застучал по столу.
– Итак, – сказал Танасис сестре среди шума. – Ты вернулась и собираешься здесь жить?
– Да.
– Полагаю, тебе больше некуда пойти?
Темис невыразительно посмотрела на него. Она знала, что он имел в виду, но хотела, чтобы брат сказал об этом вслух.
– А что с отцом ребенка? – добавил он. – Полагаю, он из левых?
– Отец Ангелоса мертв. Я не могу пойти к его семье.
Танасис получил тарелку первым и принялся есть. Темис видела, как он задумчиво жует, и ждала, что он скажет дальше. Ей казалось, брат что-то задумал, и приготовилась к следующему удару.
Кирия Коралис старалась разрядить обстановку. Свинцовая атмосфера была так знакома по предыдущим годам, но старушка уже и забыла это напряжение, которое лишало аппетита.
– Мне сделать для малыша пюре? – нервно спросила она.
– Не волнуйся, йайа. Я покормлю его позже.
– Может, ты поехала бы и разыскала нашего отца? Жила бы в Америке? – настойчиво сказал Танасис. – Уверен, он бы тебе обрадовался.
Темис это поразило.
– Но здесь моя родина! – воскликнула она.
– Темис, но ты сражалась за вражескую сторону. Может, Греция больше не твоя патрида? – с усмешкой произнес Танасис, все же не удержавшись от искушения поддеть сестру.
– Танасис, вряд ли твоя сестра захочет сейчас отправиться в долгое путешествие, – сказала кирия Коралис. – Особенно с ребенком.
– Йайа, я думаю обо всех нас. А не только о Темис и этом… ребенке.
– Его зовут Ангелос! – воскликнула Темис, возмущенная тем, как Танасис презрительно махнул рукой в сторону ее сына.
– Темис, я знаю, как его зовут. Но не знаю фамилии.
Она не могла стерпеть надменного тона. Темис всегда держала чувства под замком и игнорировала нападки (Маргарита была прекрасным учителем), но сейчас она сделала для себя новое открытие. Когда оскорбление касалось сына, Темис теряла над собой контроль.
– Как ты смеешь, Танасис? Как ты смеешь?
Темис поднялась со стула, держа Ангелоса на руках.
Услышав повышенный голос матери, ребенок заплакал.
– Он ублюдок, так ведь? – ответил Танасис, не обращая внимания на ярость сестры.
– Танасис, прошу тебя, – робко вмешалась в разговор кирия Коралис.
Темис за все эти годы вынесла столько горя и боли, но ни разу не жаловалась. Тем не менее все внутри кипело, а своими словами Танасис добавил масла в огонь. Темис бросило в жар. Она оглянулась, выискивая взглядом что-то пригодное в качестве оружия: нож рядом с хлебом, бабушкина медная сковорода, даже стул.
Прижав к себе плачущего Ангелоса, все еще в бабушкином старом бесформенном платье, Темис вылетела из квартиры.
– Темис! – раздался позади слабый голос старушки. – Не уходи, Темис… Прошу!
Стоял сырой апрельский день, и Темис вмиг ощутила на лице моросящий дождь. Она вышла на площадь. Закутала Ангелоса в шаль, чтобы защитить от холода, и села на скамью возле дорожки. Ее всю трясло от злости.
Мимо прошла соседка – подруга кирии Коралис – и озадаченно посмотрела на Темис. Сидящую женщину она не узнала, зато узнала взятое у бабушки платье и остановилась. Ничто другое ее внимания не привлекло: такие люди, как Темис, встречались на улицах часто.
Темис подняла голову и посмотрела на дерево, под кроной которого сидела: оно было в цвету, казалось, лепестки распускаются прямо на глазах. Дождь прекратился, меж облаков появились голубые лоскуты неба.
Темис смотрела, как уходит прочь бабушкина подруга, неся корзину с продуктами. Остановилась, чтобы поприветствовать супружескую пару. Здесь ничего не изменилось, подумала Темис. Ее мир перевернулся с ног на голову, но на этой площади жизнь замерла. Все так же росли высокие деревья, магазинами управляли те же владельцы, даже скамейки, по которым она прыгала в детстве, остались теми же, только выгорели на солнце.
Уходя с площади, она прошла мимо булочной, где обычно покупала хлеб семья Коралис. Вспомнив, что переложила в платье деньги, которые дала ей женщина из «Зонарс», Темис зашла внутрь купить небольшую буханку. Кирия Сотириу удивилась при виде нее, но смогла тихо вымолвить: «Мне так жаль Паноса», после чего отсчитала сдачу. Темис лишь кивнула. Слишком рано затевать разговоры или отвечать на вопросы, тем более что она хотела дать бабушке возможность самой разнести вести.
Темис остановилась возле киоска прочесть заголовки. Некоторые объявляли, что Никос Белояннис, один из лидеров Демократической армии, должен через несколько месяцев предстать перед судом. Гонения продолжаются, подумала Темис, даже теперь.
Другие имена в заголовках были ей незнакомы. Шагая по улице Патисион, она поняла, что поменялись не только политики, но и мода. Темис остановилась возле магазина одежды. Она, в отличие от Маргариты, никогда не обращала внимания на свою внешность, но понимала, что выделяется среди жителей Афин: в бабушкином теплом платье и с кое-как обкромсанными волосами. Темис пообещала себе, что в ближайшие дни потратит несколько драхм на визит к парикмахеру.
От тяжести ребенка на руках у Темис заныла спина. Она немного успокоилась и подумала, не пойти ли домой. Возможно, Танасис и бабушка успокоились.
Приблизившись к парадному входу, она увидела торопившуюся к ней бабушку. Та улыбалась, хоть и слегка натянуто.
– Pedimou, – задыхаясь, сказала она. – Дитя мое. Мне так жаль. Что же мне сказать? Видишь, как он злится. Так быстро вспыхивает. Даже хуже, чем раньше.
– Йайа, я тоже разозлилась. Прости, но мне нужно было уйти…
– Сейчас он спит. Но я подумала, может, нам сходить куда-нибудь вместе. Ты даже ничего не поела.
– Я не голодна.
– Но нужно покормить малыша.
– У него все хорошо. Он еще не понимает, что происходит.
– Он такой сладкий ребенок. – Кирия Коралис легонько потеребила его за щеку. – Дальше по переулку есть маленькая таверна. Там вкусная домашняя кухня. И я прослежу, чтобы ты поела, иначе пострадает и малыш.
