Оторвавшись от еды, Ангелос увидел своего дядю и тут же заревел.
– Прости, прости, – засмущалась Темис. – Думаю, дело в полицейской форме. Он видел стольких солдат. И большинство на него орали.
Отчасти это объясняло реакцию Ангелоса. Отполированные пуговицы мундира, которые Танасис застегивал с таким трудом, кепи, плотные темно-синие брюки напоминали об охранниках Трикери. Так одевались почти все мужчины, которых видел малыш. Никто из них не проронил и доброго слова.
Женщины никак не могли успокоить ребенка.
Танасис молча отвернулся от стола и вышел из квартиры.
Как только он скрылся, плач стих.
– Ах, йайа, мне так жаль.
– Даже взрослым нелегко такое видеть. Но что мы можем сделать? Нельзя ждать, что малыш Ангелос поймет.
– Это ужасно. Я думала…
– Что? Будто его шрамы можно исцелить? – тихо спросила кирия Коралис. – К сожалению, нет. И каждый день он живет с этой ношей.
– Кажется, он зол на весь мир. Оно и понятно.
– Дорогая моя, Танасис всегда злился. Ты сама знаешь. Он долго этого не показывал, но боюсь…
– Что? Что я спровоцирую это?
Кирия Коралис кивнула:
– После того как вы с Паносом ушли, дома наступил покой.
С годами Темис поняла, как сложно приходилось бабушке столько лет слушать споры и ссоры внуков под своей крышей.
– Пока его здесь нет, – сказала старушка, имея в виду Танасиса, – ты должна рассказать мне о малыше. О его отце.
Темис сделала глубокий вдох. Она расскажет историю жизни Ангелоса, которую много раз прокручивала в голове. Темис могла бы поведать о разбитом сердце и потрясении, которое пережила, узнав истинное лицо Тасоса, о встрече с Алики. Но, не успев начать, решила перекроить прошедшие годы, многое опустив и кое-что добавив.
Она начала рассказ с памятных тренировок в Булкесе, поведала о друзьях, которых нашла там, и о том, чему научилась. Темис в подробностях описала место, где обрела новые навыки и цель в жизни: создать будущее, где все будут равны и все станут жить в достатке. Темис рассказала бабушке, что не сомневалась в справедливости борьбы, описала сражения и переходы, не говоря при этом, сколько раз бралась за оружие.
Она избавила кирию Коралис от подробностей, не рассказывая о засадах, плене, времени, проведенном в грязных тюрьмах на материке, о Макронисосе и Трикери. Поделилась лишь самым основным.
– А ребенок? Где он родился?
– На Трикери. Он родился на Трикери. Его отец был бойцом нашего отряда.
Наверное, бабушка задумалась, не являлся ли ребенок плодом изнасилования. Многие дети родились именно по этой причине, но она заверила кирию Коралис, что Ангелос появился на свет от большой любви.
– Его отца убили.
Темис казалось, что кто-то сказал эти слова за нее.
– Его отца убили? – повторила бабушка.
– Да. – Темис сглотнула ком в горле. – Он сражался за высшую цель.
Ангелос заполнил неловкую тишину веселым гуканьем.
– Что ж, ребенок – это радость и благословение Божье, – с теплом сказала старушка, касаясь головы малыша.
Непослушными черными кудряшками и ангельской улыбкой мальчик покорил бы самое черствое сердце. В квартире давно не хватало жизни и веселья, но прошлой ночью все изменилось.
– Темис, он наш дар Божий.
– Йайа, для меня это так.
– После случившегося с нами ужаса мы заслужили хоть что-то хорошее. Агапе му, надо жить дальше. Кто бы ни был прав, это дитя ни в чем не повинно.
Темис рассказала бабушке о разрухе, которую видела по пути с юга. Кирия Коралис слышала о состоянии страны по радио, но Темис видела все своими глазами.
– Такое ощущение, что вся страна лежит в руинах, – печально проронила Темис.
– Все можно построить заново. Бывали и худшие времена.
Темис боялась, что на восстановление потребуются десятилетия, но ничего не сказала.
Кирия Коралис вернула Ангелоса матери и стала готовить обед. С готовкой она провозилась все утро, продолжая общаться с внучкой, а Темис сидела на коврике и играла с малышом.
Несколько лет она жила с чувством одиночества, и теперь ей хотелось многим поделиться. В их районе жизнь входила в привычную колею, люди женились и умирали, рождались дети, внуки, случались приятные события и не очень. Открывались новые заведения, другие закрывались, некоторые процветали. Кирия посвятила внучку во все подробности, и утро прошло очень быстро. После перенесенного почти десять лет назад туберкулеза бабушка могла похвастаться крепким здоровьем. Она пережила многих подруг и радовалась, что теперь у нее есть с кем поговорить.
– Мы найдем тебе парикмахера, – сказала наконец бабушка. – Похоже, ты сама себя подстригала.
– Так и было, – рассмеялась Темис. – Все так плохо?
Кирия Коралис улыбнулась:
– А малыш? Как думаешь, нам и его подстричь? Или до крещения не будем?
– Да, нужно подождать, – ответила Темис, поняв, что согласилась крестить сына.
Темис не хотела огорчать бабушку и вернулась к непринужденному разговору. Она побеседует о Никосе позже.
Поставив еду на плиту, кирия Коралис сварила кофе и присела на минутку.
– А что с Маргаритой? – спросила Темис. – Что она рассказывает в своих письмах?
– Думаю, она все же тоскует по дому. Маргарита живет в Германии уже пять лет. Представляешь, как быстро летит время?
– А где она живет?
– Похоже, на окраине Берлина. Она вышла замуж, но не за того человека, которого встретила в Афинах. Приехав в Германию, она обнаружила, что он уже женат.
– Счастлива ли она?
– Насчет счастья не знаю. Первые несколько лет она таскала камни, расчищая город. Этим занимались многие женщины.
– Танасис так говорил, но неужели наша Маргарита и впрямь занималась тяжелой физической работой? – с сомнением спросила Темис.
– Только так можно было выжить.
– И она не захотела вернуться?
– Для этого она слишком горда. Но потом она встретила Фридриха. Так его зовут. Похоже, он добрый человек. Он банковский служащий.
– А дети?
– Увы, их нет. Это ее величайшая печаль. В последнем письме Маргарита спросила, могу ли я прислать ей какое-нибудь снадобье. Учитывая, какой пищей, с ее слов, они там питаются, неудивительно, что она не может зачать. Но домой она не вернется. Маргарита боится.
– Понятное дело. Она замужем за немцем, йайа.
– Дорогая, она твоя сестра.
На секунду наступила тишина.
