– Говорят, на границе города блокпосты уже поставили, – произнес стоящий невдалеке мужичок с блестящей лысиной.
– Блокпосты? – удивился второй, напротив, волосатый и с бородой.
– Да, не выпускают никого из города.
– А как же спецпропуска?
– Никого!
Большаков хотел подойти к ним, подробнее расспросить, но, увидев суровую морду военного, злобно смотрящего на него, благоразумно не стал этого делать.
Вдохнув горячего воздуха, профессор вдруг понял, что очень давно не выходил на улицу. Все сидел в своем кабинете безвылазно – уже который день? Привык к пресному мертвому воздуху лаборатории и совсем забыл какой он, этот воздух, должен быть на самом деле – пахнущим цветами, что растут на ближайшей клумбе, слегка терпким, чуть суховатым или, наоборот, влажным, преддождевым.
Навалилось вдруг на душу что-то такое серое, липкое, от которого при других обстоятельствах только и осталось бы что напиться.
Ни семьи, ни животинки Большаков так и не заимел, поэтому-то в одинокое свое жилище и не спешил идти. К чему? Слушать монотонное тиканье настенных часов или глядеть в телевизор и даже не стараться вникать в суть происходящего там? Лучше уж в Институте быть. Тут и поговорить есть с кем, и дел всегда полно. Особенно в последние дни.
– В вертолет садись! – беспардонно приказал один из военных и подтолкнул Большакова к взлетной площадке.
«Надо же, – удивился ученый, семеня к машине и залезая внутрь. – Прямо посреди города вертолеты посадили, на парковочные места. Словно я какая-нибудь важная шишка. – И задумался. – А может, так и есть? Смех смехом, а может, не все там, как любит показывать пальцем в потолок Филиппыч, наверху дураки? Может, кто-то действительно понял всю серьезность сложившейся ситуации и сообразил, что не время сейчас только о своей выгоде печься или о том, как перед другими не опозориться? Дай бог если так».
Семен Павлович сел в кресло. Долго и безуспешно возился с ремнем безопасности, пока наконец не подошел один из крепышей и не помог, причем ремень стянул так, что стало тяжело дышать.
К Большакову подсадили еще троих из его отдела – двух лаборантов, с черными от бессонной ночи мешками под глазами, и инфекциониста с третьего этажа – Люду, на вид тоже сильно уставшую. Глядя на них, Семен Павлович и сам вдруг почувствовал, как сильно хочет спать. Напряженная ночь без сна в его возрасте уже не так легко переносилась, и даже кофе, выпитый полчаса назад, такой крепкий, что хоть гвозди в нем растворяй, уже весь выветрился, и глаза теперь отчаянно слипались. Но сон мигом прошел, едва один из охранников – тот, самый, который помог застегнуть ремень, – не кашлянул.
Семен Павлович глянул на парня, едва открыл рот, чтобы спросить, когда появился кашель, как пилот крикнул «взлетаем!» – и дверь кабины с грохотом закрылась, погружая всех пассажиров в полумрак.
«Похоже, и вправду все серьезнее, чем можно даже представить», – подумал ученый, поглядывая на своих коллег – те уже спали.
«М-да, жаль, что мы не роботы. Не из железа. Даже молодому организму требуется отдых. И никакие стимулы не помогут. Двое суток без сна – это серьезное испытание даже для крепкого организма. Только что толку, если мозг за это время устанет настолько, что работать дальше откажется. Жаль, что не роботы…»
Семен Павлович задумался. Мысль эта натолкнула его на одну версию…
Большаков достал из рюкзака документы – анализы, принесенные сегодня, – и стал вновь их внимательно изучать. Потом, украдкой глянув в сторону пилота, словно тот мог в чем-то заподозрить его, незаметно достал планшет и открыл панель сообщений. Нажал на «Создать новое сообщение». В адресата поставил Максима, тему озаглавил просто: «ВАЖНО!» Кряхтя и чертыхаясь, скрюченными от начинающегося артрита пальцами, напечатал послание:
Максим, добрый день!
Не могу выйти с тобой на связь – нет сигнала. Возможно, это только временные помехи и с вами все в порядке. Поэтому пишу тебе сообщение в надежде, что ты его прочитаешь.
Во-первых, нас эвакуируют. Весь Институт. Внезапно, очень не вовремя, но ничего поделать с этим не могу – слишком все серьезно, есть зараженные среди работников Института. Даже не знаю, куда нас отправляют, но думаю, что не сильно далеко, возможно южнее, учитывая местную розу ветров. Основное оборудование осталось в здании, проводимые анализы тоже завершить не удалось. Взял с собой только самое необходимое.
Во-вторых. Эта спешка натолкнула меня на определенные мысли, и в голове родилась одна, хоть и весьма бредовая, но все же гипотеза, в модель которой, кстати, очень хорошо все укладывается: и быстрое течение болезни, и распространение, и даже вот эта внезапная эвакуация, которую организовали военные. Но проверить я ее не могу из-за отсутствия нужного оборудования. Его смогут перевезти только на следующий день, а это непозволительная трата времени. Поэтому гипотезу проверишь ты, так сказать, в полевых условиях. В ящике с пометкой «2Е» есть необходимые экспресс-сканеры и маркерные тестеры. Используй их. Но только настраивай параметры на обнаружение не биологических видов, а установи переключатель на показатель «пыль/туман». Порог определения возьми на один в минус шестой степени. Пусть тебя это не смущает. Если тестер покажет положительные результаты – немедленно сообщи мне об этом. Возможно, мы искали совсем не там, где нужно. И если это так… то все приобретает совсем другой оттенок. Черт, я даже не знаю, что делать, если эта теория подтвердится! Постараюсь в ближайшее время что-то разработать, какой-то запасной вариант действий.
Возьми соскобы со всего, что можно отнести к источникам заразы. Особое внимание уделяй контейнерам, банкам и другим емкостям, способным герметично закрываться.
Ну и в-третьих. До твоей жены Марины я не дозвонился – у нее отключен телефон. Возможно, села батарея, а с электричеством по всему городу сейчас неважнецки дела обстоят – постоянно перебои. Не переживай, буду звонить ей и дальше.
Передавай привет остальным ребятам, и будьте осторожны. Как только приземлимся, буду вновь пытаться выйти с тобой на связь. По возможности отпишись о получении этого сообщения. И держи меня в курсе всего, что у тебя там происходит.
С уважением,
Большаков С. П.
Дописал и снова украдкой посмотрел на пилота – тот был занят своим делом и на пассажиров не обращал внимания. Семен Петрович выглянул в иллюминатор. Летели не на юг, отклонившись, как показалось ученому, от предполагаемого полета градусов на десять-пятнадцать.
Перекрикивая шум двигателя, профессор спросил у пилота:
– Куда летим?
– Не могу сказать – уровень «А», – ответил тот, мельком глянув на ученого.
– Хотя бы уровень над морем скажи, на какой планируем приземлиться, для расчета надо начальству.
– Тысяча двести метров, – после некоторого колебания ответил пилот.
